В 2022 году российских спортсменов и национальных сборных на международных соревнованиях почти не осталось. Федерация регби России пострадала от санкций не менее остальных. Организация планировала подать заявку на проведение крупнейшего турнира – Кубка мира, однако в ближайшее время ожидать международных стартов на территории РФ не следует.
Президент Федерации регби России Игорь Артемьев в большом интервью журналистам выделил главные проблемы, с которыми столкнулась организация после введения санкций, рассказал об отношении World Rugby к России и планах работы сборной страны.
Уехали не все легионеры
– Какие сейчас перспективы у нашего регби, не будет ли некоторого регресса, учитывая всю ситуацию?
– Что касается легионеров, то вы видите, что никто из ЮАР не уехал, а если и уехал, то по личным соображениям. Многие клубы в преддверии нового сезона договорились с регбистами из ЮАР. Даже этой одной страны с помощью хороших игроков хватит для того, чтобы украсить наш чемпионат, а молодежь будет рядом.
Мы видим, что не все грузины уехали, только часть. Что касается европейских стран, Австралии и Новой Зеландии, то они все уехали. Но остались из Грузии и ЮАР плюс игроки из ближнего зарубежья. Так что по легионерам ситуация не ухудшается.
Однако то, что сборная пока не играет, это временный процесс. Мы все равно сделаем национальную команду, которая будет играть тест-матчи.
Мне кажется, сейчас культура и спорт весьма стремительно будут деградировать, раскол просматривается, но в будущем разумные люди начнут себя проявлять. Первая ласточка уже есть – Ассоциация теннисистов решила не считать очки на Уимблдоне, потому что идет дискриминация по национальному принципу, которая недопустима.
Для нашей сборной сложившаяся ситуация может затянуться, поэтому нужно формировать молодую команду. Вы знаете, что наша команда весьма возрастная. Но в том составе, в котором она играла, уже не будет выступать. Те ребята, которым за 30, будут еще, наверное, доигрывать в клубах, но не будут играть за национальную команду.
Отсюда выбор стратегии, которую мы провозгласили. Он заключается в том, что наша основная цель – игроки до 23 лет. Это U20, U18. К ним сейчас повышенное внимание, мы пересматриваем бюджет в их пользу. Мы будем стараться, чтобы они росли, чтобы мы знали каждого игрока по имени, их семью так же, как мы знаем игроков сейчас. Мы ходим на различные молодежные мероприятия. Мы должны думать о молодежи. Года через три, многие считают, с большой долей вероятности мы сможем вернуться на все соревнования. Но никто не знает, так ли это.
– Из ЮАР готовы ехать, потому что у нас финансовые условия лучше?
– Во-первых, у них есть своя история, плюс это страна БРИКС. В-третьих, у них перепроизводство очень сильных игроков. У них банкротство клубов последние пять лет. Некоторые наши спонсоры подумывали купить южноафриканские клубы, сделать это для наших ребят, но летать далековато и дорого все же. Там очень много классных регбистов, которым негде играть.
Кроме того, к моему удивлению, у них очень конкурентоспособная зарплата. Да, это игроки третьего-четвертого эшелона, но для нас это очень серьезные спортсмены.
Не будет международных соревнований, но для матчей варианты есть
– Какие сейчас возможны матчи в текущих реалиях?
– Мне кажется, в формате БРИКС матчи возможны. ЮАР представляет большой интерес. Другое дело, что мы для лучших команд ЮАР не представляем интереса. Но можно договариваться и с ними, и с Америкой. Но пока такие команды, как Чили и Уругвай, например, не хотят с нами проводить матчи. Мы проработали все эти вопросы. И если бы хотели играть, то могли бы выступить против сборной Ирана, Сирии, но нужно ли это? Там нет ни одной сильной команды, которая могла бы составить нам конкуренцию.
Я думаю, что чем проводить такие бессмысленные турниры, лучше сэкономить деньги и вкладывать в молодежь – наше будущее.
Бюджетные истории сейчас важны. Предприниматели сейчас думают о том, как платить зарплату, как наладить новые логистические связи. Очень многие сокращают бюджеты или просто их отменяют. Все держится на личных связях, на правиле, которое практически не имеет исключения – если кто-то пришел посмотреть вживую на регби, он не может это забыть и остается с нами. Спонсорам, которые побывали на регби, все нравится, они понимают, что здесь нет фальши, нет договорных матчей. Особая регбийная аура заставляет любить этот вид спорта.
Когда все произошло, я думал, мы потеряем очень много бюджета. Нет, почти ничего не потеряли. Меня это очень удивляет. Однако в целом бюджет немного снизится, но не за счет того, что кто-то прекратил сотрудничество, а за счет того, что суммы станут немного меньше. Мы концентрируемся на нашем чемпионате: семерке, пятнашке, «пляжке», «снежке». Когда появится возможность проводить международные соревнования, то, конечно, мы будем к этому готовы, создав более молодые команды.
Например, Португалия, которая приезжала на турнир в Нижний Новгород, очень показательна. В 2016 году Португалия вылетала во второй дивизион, проиграв России с разницей в 30 очков. За три года они, уйдя во второй дивизион, перезагрузились, сделали новую сборную и через пять лет уже обыгрывали Россию с разницей в 25 очков. Несколько лет назад у них не было команды. А сейчас ребятам по 24-25 лет. Нам нужно повторить эту историю, но ребят надо мотивировать заниматься любимым делом.
Я настаиваю на том, чтобы это была не только спортивная программа, а программа, связанная с историей, культурой, религией, чтобы у игроков было понимание, зачем они здесь, почему они под этим флагом, что связано со всем этим, чтобы ребята понимали свою миссию. Собственно, регбисты намного умнее тех же футболистов. Уровень интеллекта выше, они понимают и соображают, кто они такие. Нам нужно вложить очень большой ресурс именно не в «тупой» патриотизм, а именно в любовь. Ребята должны чувствовать нашу любовь и заботу. Мы для игроков отцы, даже деды. Они должны видеть в нас пример и чувствовать во всем поддержку.
– Мы сможем сделать такую же команду, как Португалия за пять лет?
– А почему нет? Это же не один пример. Такие перезагрузки характерны для команд второго эшелона, особенно сама система, если работает и поставлена непрерывная система, начиная с детского спорта. В регионах есть талантливые ребята. Мы создали эшелоны, где играют молодежные команды, второй-третий эшелон. Мы также сделаем так, чтобы не было разрыва ни в один год. Например, начал ребенок играть в девять лет, и до 30 не должно быть ни одного года, чтобы он нигде не играл. Если он пошел в университет, у него должна быть возможность играть за университетскую команду.
Мы решили очень важный вопрос с вооруженными силами. Ребята, которые принимали присягу, играли за сборную, в воинской части они побывали три-четыре раза. Мы возродили эту традицию, это было сложно сделать. А так если бы они просто служили и не играли в регби, то потеряли бы навык или работу, как минимум. Все эти вопросы очень важные, чтобы создать комплексную систему. Мы ее создаем. Приняты все нормативные решения совета Федерации на эту тему, где каждый понимает, кто и что делает. Мне кажется, у нас такой системы не было давно. Машина, которая уже работает.
– Это поможет нам произвести большие изменения внутри?
– Если говорить о частном мнении, взяв за примеры матчи против Португалии и Грузии, то сборная играла безнадежно. Но это происходило, потому что нашему главному тренеру Лину Джонсу совсем ненамного удалось омолодить состав. Он все говорил, что у нас нет интересных молодых игроков. Но они есть. Сейчас, делая ставку на молодежь, мы делаем то, что должны были сделать раньше.
Грубо говоря, у нас три года не будет международных соревнований. Что было бы за эти три года? Я уверен, что наша сборная в таком составе не добивалась бы высоких результатов во всех матчах. Поэтому, получив эти три года, надо использовать на то, чтобы молодые ребята поверили в себя, чтобы они составили костяк сборной, чтобы они были сильными, патриотами, вели здоровый образ жизни, нормально зарабатывали, а для этого надо играть.
Единственная проблема – сейчас трудно играть, нет спаррингов. Но мы видим, на примере клубов, что, например, ЦСКА заявился на турнир в Дубае. Нашу сборную по регби-7, которая в Петербурге имеет франшизу, мы отправим также в Дубай под видом клуба. Турниры такого рода для нас приоткрылись. Дальше, я думаю, они продолжат приоткрываться. Может, под видом клуба, франшизой, но мы будем стараться пролезать на турниры. Но я думаю наше возвращение не за горами.
Есть потолок зарплат, цель – жить с профицитом
– Возвращаясь к спонсорам, стали ли они смотреть на всю ситуацию как-то иначе?
– У нас было одно преимущество: у нас нет одного крупного спонсора, который бы давал какую-то существенную процентную долю, у нас около 45 спонсоров, и все они дают примерно одинаково. Никто из них не является лидером. Поэтому, когда кто-то отказывался, параллельно приходили другие.
Второе наше правило – жить с профицитом, а не с дефицитом. Он не может составлять менее 10 процентов. Мы рассчитываем доходную базу по подписанным договорам и принятым обязательствам, то есть юридически. Когда у нас возникают разрывы, мы можем существовать на плаву несколько месяцев. Мы так живем.
Кроме того, мы создали антикризисный комитет и провели антикризисный совет. Ввели потолки заработных плат в 167 тысяч рублей, сделав для двух игроков исключения: им можно платить любую зарплату, но все остальные не должны получать больше, чем 167 000 руб. Это зарплата квалифицированного специалиста в России. То есть если, например, игрок из ЮАР приезжает и получает 167 тысяч, то он может быть зарегистрирован у нас на бирже труда как квалифицированный иностранный специалист. Мы опустили зарплату всем генеральным директорам – не больше 180 тысяч. Больше 180 тысяч никто не может получать, ни президент клуба, ни генеральный директор – никто.
Таким образом, клубы стали более уверенными. Это было жесткое административное решение. Мы все это сделали и держим это, и будем какое-то время еще держать. Конечно, это временная мера, но самое плохое, что может случиться, если будем жить не по средствам – брать в долг, становиться банкротами. Мы стараемся всеми силами этого не допустить.
– Как оцените период Лина Джонса в сборной? Удалось ли ему реанимировать команду или прогресса не получилось?
– Результаты, к сожалению, не получились. Но, если вспомнить, что мы практически выиграли последние два матча, где просто допустили ключевые ошибки, то говорить о том, что команда играла совсем плохо, нельзя. Но команда была уставшей. Лин немного омолодил состав. Он хороший парень, но мы нашли человека еще выше уровнем. Я бы оценил работу Лина удовлетворительно, но результат, конечно, нас не устраивает.
Что мешало? Не знаю, мы создали все условия. Так бывает, он старался, искренне переживал. Мало кто знает, что Дик Мюир добирался до нас в самый разгар ковида 10 дней, когда было запрещено гражданам ЮАР куда-либо вылетать в принципе. Нам пришлось через правительство получать необходимые разрешения, но он полетел, еще не добившись разрешения, доверившись нам. Сидел в Эфиопии на карантине, затем сидел на карантине здесь, в Шереметьево. Он все это выдержал, чтобы работать в России. У него было такое желание. И, собственно, на поле, когда он тренирует, показывает это желание.
Этот человек вызывает у меня очень большую симпатию. Именно с ним как раз те два матча команда должна была выигрывать, но ему фатально не повезло. Это были ошибки, которые игроки ни разу не совершали, начиная с детского возраста, но сделали это в самых ключевых моментах самых ключевых матчей, играя лучше и сильнее соперников. Но все бывает. Так что, что касается Дика, были бы деньги, я бы его вернул. Посмотрим. Здесь концепция с тренером была очень простая и логичная: рядом с большими зарубежными тренерами должны быть несколько наших российских специалистов, которые учатся и со временем должны вытеснить иностранцев. Они должны впитать в себя новые технологии. Вот в чем был замысел, но мы не успели.
Отстранение есть, но сохраняется вежливое общение
– Какая ситуация сейчас с исками? Какие отношения с представителями World Rugby?
– Есть очень большая разница между принятыми решениями и стилистикой общения. Второе очень ровное и уважительное. А первое – зубодробительное.
Мы подали апелляционную жалобу в World Rugby. Им надо было собрать 2/3 голосов, чтобы приостановить наше членство. Но они проголосовали единогласно, включая те державы из Азии и Южной Америки, которые нам симпатизировали. Единственное, европейцы до последнего момента не снимали в календаре матчи, которые мы должны были играть в сентябре, даже Кубок европейских чемпионов, финал которого традиционно проходит в Петербурге. Сейчас, конечно, ничего не обсуждается, но культура общения сохранена. Нас никто не оскорбляет, с нами вежливо разговаривают. Мы не разругались.
– То есть как только все нормализуется, они готовы сразу пожать руки?
– Я думаю, что примерно так. По риторике и бумагам все очень вежливы. Регбисты, гимнасты и остальные спортсмены не виноваты.
Когда того же Медведева на Уимблдоне просят сделать письменные заявления, это что такое? У меня складывается впечатление, что мир обезумел. В борьбе за какие-то свои идеалы, они действуют методами, которыми действовали большевики, где цель оправдывала средства. В Декларации по правам человека четко написано, что человек имеет полное право иметь свое мнение или не иметь своего мнения. Я нейрофизиолог, немного понимаю в медицине, могу иметь мнение по медицине. Но почти любой регбист скажет, что не отличит, условно, ангину от свинки, поэтому не будет комментировать. Зачем из Медведева выбивают и требуют какого-то признания? Он просто должен заниматься своим спортом.
– Есть смысл начинать разговор, хотели же Кубок мира привезти в Россию.
– Сейчас мы бесконечно далеки от этого. Вы же помните эту историю? Если заявочная кампания попадает под эти два года, где нам запрещено выступать, то мы не имеем права подавать заявки на последующие периоды, в частности, на 2027-31 год. Первоначально не было такого решения CAS.
Я никого ни в чем не обвиняю, но когда мы с Австралией спорили за Кубок мира 2027 года, который ни к чему не имеет отношения, и руководителем трибунала, председателем суда, состоящего из трех человек, ставят австралийца, и вдруг появляется фраза, которой не было в прежних исках, что фактически эти санкции не на два года, а аж до 2031 года. То есть мы должны были подавать заявку в течение этих санкционных лет, поэтому мы не могли подать заявку ни на 2027-й, ни на 2031-й. Значит, санкции не на два года, а значительно больше – 10 лет. Что ж, Австралия осталась одна, она проведет Кубок мира, но мне это кажется странным.
Сейчас вопрос не в том, сможем ли что-то принимать на своей территории, вопрос более сложный – сможем ли хоть где-то играть. World Rugby не признает юрисдикцию CAS. Они считают себя консервативной организацией, только они имеют право принимать решения. Но что такое лишения права гражданина или организации на судебную защиту? Фактически World Rugby лишает нас на судебную защиту. Причем CAS подтверждает эту историю. Получается, что меня, как функционера Федерации регби, лишили права защиты. Единственная ситуация – обращаться в ирландские суды по месту нахождения World Rugby и пытаться с ними судиться в гражданских судах. Для меня, как для человека, имеющего юридическое образование, это кошмар.
– Пробовали в итоге в ирландский суд обратиться?
– Мы собирались. У нас привычка идти до конца. Но все федерации должны действовать согласованно – либо все, либо никто. Поэтому ждем.
– Единственный, кто нас не забанил в спорте, это, как ни парадоксально, CISM. Может быть, стоит часть спортсменов перекинуть под их эгиду, чтобы они там получали игровую практику?
– Это действительно парадоксальная ситуация. Олимпийские игры среди военных и организация, которая называется CISM, единственная в мире не признала никаких санкций и признала, что Россия может участвовать и может проводить первую в истории турнира CISM по регби-7. Мы последние два года совместно с Министерством обороны добивались того, чтобы регбийная семья была включена. И они подтвердили. Это удивительная история. Демократические страны не признают права на судебную защиту, дискриминируют по национальному признаку, а военные организации принимают такое решение.
– Раз мы затронули тему незаконных отстранений, есть ли у вас объяснение, почему такое случилось с российским спортом в целом?
– Во-первых, была история, где мы попались с допингом. Это создало определенное впечатление про наш спорт. Когда мы начали сопротивляться, опираясь, в том числе, и на CAS, то наших спортсменов не стали приглашать на Олимпиаду. К тому же, политический процесс пришел туда, куда не следовало. Вот и все. Поэтому мы видим политические решения там, где их не должно быть.
– В продолжении темы допинга, хотелось бы затронуть тему Камилы Валиевой. Если бы она была американкой, все сложилось бы по-другому?
– Ничего не хочу сказать, но когда смотришь на американских гимнасток, то можно только уверовать в чудо и в какие-то новейшие технологии – нормальные, без допинга, когда можно получить такую силу, выносливость, мышечную массу и все остальное. А когда видишь, что больше половины норвежских лыжников все астматики с детства, по-моему, 76%, если я не ошибаюсь, то думается, что все как-то не так просто. Вот я не слышал, чтоб в нашей сборной лыжники были астматиками.
Что касается Валиевой, я не знаю конкретно дозировку препарата, как быстро выводилось. Но нам очень сильно нужно было беречься после скандалов в Сочи и вообще не давать никаких поводов. Эту историю, конечно, раздули, жалко эту девочку, маленькую еще совсем, очень жалко.
На спорт в России будет выделено пять миллиардов, построят более 370 стадионов
– Федерация регби России планировала подать заявку на Кубок мира, другие крупные соревнования. В связи со всеми этими отменами, как Федерация пострадала финансово? Какими суммами это можно исчислять?
– Да нет, мы тратить еще не начали, просто мы получили все важнейшие документы, оставалось буквально три недели до получения финансов. Это очень большие деньги, но мы ни копейки не успели потратить, кроме небольшой суммы из бюджета Федерации, которые были направлены на документы. Но не было никаких сомнений, что у нас есть все шансы получить один из Кубков. А позиция нашего президента всегда была очень простая – чем больше в России будет проводиться крупных соревнований, тем лучше, потому что мы тратим деньги на строительство стадионов на своей земле, они будут использоваться для наших детей.
Кубок мира мог быть вторым или третьим по значимости после чемпионата мира по футболу. Мы продумали концепцию, где у нас впервые включался Дальний Восток, что было удобно для стран Тихоокеанского бассейна. Это было бы великолепное зрелище.
– Дмитрий Чернышенко говорил, что суммы, освободившиеся от соревнований, будут распределены внутри страны на спорт.
– Они распределены Правительством РФ две недели назад. Сумма порядка пяти миллиардов. Они по большей части пойдут на строительство полей, стадионов, прежде всего, в регионах. Более 370 стадионов будет построено. Частично средства пойдут спортсменам в виде премиальных на крупных соревнованиях, но это небольшие деньги.
– Регби от этой суммы что-то получило?
– Мы получили ресурсы – «человеко-часы» на национальных базах. То есть, например, у нас есть 100 таких часов, соответственно, мы можем отправить на лучшие базы России детей, спортсменов, где они будут тренироваться и жить на всем готовом. Это тоже деньги. И это существенно.
– Кстати, как много наших ребят играют за рубежом? Какая с ними ситуация?
– Всего несколько человек: 4-5 спортсменов находятся в европейских академиях, их не выгнали. Из игроков Валерий Морозов, Кирилл Готовцев выступают в Англии, Андрей Остриков – во Франции. Был вброс, что им предложат подписать документ о поддержке санкций по отношению к России, но недавно с ними общались, никаких бумаг не предлагали, отношение к ним не поменялось.
– Как обстоят дела с развитием Дальнего Востока?
– У нас были «Владивостокские тигры», но наступил финансовый кризис, и сейчас нет этой команды. Что касается детских команд и создания школ, то мы стараемся это двигать вперед.
Мы пока не знаем, когда появится серьезная команда, пока у нас нет серьезного спонсора там. Но если мы найдем спонсора, то возродим «Тигров», они будут играть, как минимум, в Высшей лиге.
– К командам из Крыма какое отношение у европейского общества?
– Хорошее. Там все развивается хорошо. С помощью Губернатора нам удалось построить стадион в Севастополе. Там хорошая Федерация. Обсуждаем сейчас вопрос строительства базы в Судаке, где мы бы могли играть в холодное время года.
Команды созревают для того, чтобы играть в Высшей лиге. И они играют очень хорошо, особенно в регби-7. Хорошая динамика.
– Президенту нравится регби?
– Знаю, что Владимиру Путину нравится наш вид спорта, потому что он говорил мне об этом. И, по моему мнению, регби нравится президенту, в том числе потому, что там много борьбы, он же дзюдоист. Путин каждый день тренируется, несмотря ни на что, в любую погоду.
Он говорил, что воспринимает регби как борьбу в движении, только не в пределах татами, а на большом стадионе, где по всему полю происходят захваты и другие приемы борьбы.
Так что поскольку он сам дзюдоист, то ему такое нравится, он понимает эту игру. У него уважительное отношение к регби.