Уже в 20 лет Наталья Вихлянцева уверенно входила в топ-100 рейтинга WTA и выступала на турнирах Большого шлема, но после 2017 года результаты спортсменки пошли вниз. Основная причина – травмы. На данный момент Вихлянцевой всего 27, она не выступает уже больше года, но и о завершении карьеры не думает.
В эксклюзивном интервью Metaratings.ru Вихлянцева рассказала:
- что с её карьерой теперь;
- почему считает 54-е место в рейтинге WTA крутым достижением;
- как травма кисти повлияла на технику её удара;
- сколько заработала за свою карьеру;
- почему Мария Шарапова – идеал теннисистки.
«Тебе хочется работать больше и усерднее, но в какой-то момент случается перегорание»
– Каким для вас получился 2023 год?
– Занималась различными проектами. Например, для волгоградского телевидения мы делали проект «Ведущий спортсмен». Также я тренировала детей на индивидуальной основе. Один из моих учеников сейчас выступает в Швейцарии на турнирах. Мы с ним потренировались пару месяцев в России, и он уехал. Ещё тренировала мальчика, которого потом направила к своему тренеру детства Евгению Николаевичу Дрожжину, потому что у него есть своя группа. Также я комментировала матчи, снимала влоги и ещё много чем занималась.
– Вы не выступаете на профессиональном уровне уже полтора года. В чем причина?
– С 2019 года меня беспокоят травмы. Мечтала вернуться как минимум в топ-50 и в 2022 году сыграла в квалификации «Ролан Гаррос», а затем нас не допустили до Уимблдона. Дальше была цель сыграть в Хертогенбосхе, потому что с этим турниром в Нидерландах меня связывают приятные воспоминания. Я не попала туда, хотя была первая в альтернативе. Дальше ужасно сыграла свой последний матч в Чехии – это была параллельная квалификация на US Open, куда я не попала. Ещё и навались травмы. Тогда я решила, что возьму паузу. По-прежнему в ней нахожусь.
– То есть официально вы ещё не завершили карьеру?
– Да, я ещё не приняла решение о завершении карьеры. В детстве я и не представляла, что когда-то буду в топ-100 мирового рейтинга, а в итоге добралась до 54-го места. Так что сейчас тоже не могу сказать, где в будущем могу оказаться.
– Чего вы хотите от себя сейчас?
– До 35 лет я хочу реализоваться не только в спорте. Вижу, что некоторые теннисисты справляются с тем, что ездят на соревнования с семьями, но я хотела бы больше времени посвятить близким и открыть для себя новые горизонты.
– Во время активной карьеры, наверное, на это не всегда находилось время?
– Конечно. Но мне сильно повезло с теннисом. Я часто вспоминаю начало моего пути. В детстве я пробовал себя в гимнастике. После первого занятия тренер сказала родителям: «Приводите детей завтра, мы их будем ломать». В шесть лет я услышала эту фразу, и она навсегда отложилась у меня в памяти – поэтому перестала ходить на гимнастику. Зато мне всегда очень нравился теннис. Это прекрасно, красиво, эстетично, популярно. Это идеальная игра, которая может стать для тебя не только хобби, но и работой.
Некоторых сразу начинают воспитывать, как будущих олимпийских чемпионов, но для меня изначально теннис был просто хобби. Я играла, потому что таким образом могла проводить время со своими друзьями, которые появились у меня на занятиях.
Ты с удовольствием ходишь на эти занятия, а потом их становится еще больше. Затем тебя замечает международное агентство, родители начинают думать, что у их ребенка есть талант. Ты начинаешь этот большой путь и мечтаешь о большем, хочешь попасть в топ-200, чтобы поехать на квалификацию турнира Большого шлема. Попадаешь туда, едешь на турнир. Да, тебе нравится, ты уже хочешь играть в основной сетке… Твои мечты становятся все больше и грандиознее. Все это произошло со мной очень стремительно. Я начинала 2016 год на 300-м месте, закончила на 130-м, а потом за месяц попала в топ-100 благодаря успешному выступлению.
Потом я поднялась на 54-е место, выступала в сборной. А что может быть еще круче?
– Турнир Большого шлема и Олимпиада.
– Да. Этих мечт становится все больше, ты начинаешь слушать специалистов, которые могут помочь тебе подняться еще выше. Тебе хочется работать больше и усерднее, но в какой-то момент случается перегорание. В моем случае оно было связано с тем, что случился ковид: никто не играл, все сидели по домам.
Тогда больше всего мне хотелось на Олимпийские игры, но для этого нужно было попасть хотя бы в топ-30. Я была 250-й, результаты не складывались. Мне хотелось отдохнуть от всего этого. Когда ты немного отходишь от тура, то видишь, что жизнь вне соревнований прекрасна и многолика.
«Говорили, что мне не хватает дерзости. Я понимала, что не могу такой стать»
– Свой последний на данный момент матч вы провели в 25 лет. С одной стороны, очень ранний возраст, но с другой – уже накопили большой опыт. Как можете описать свой путь в теннисе?
– Я довольна своей карьерой. Мне было 15-16 лет, когда мы впервые поехали на детские турниры в Америку. У нас были пробежки утром по Ки-Бискейну, где в 2018 году я играла матч против Винус Уильямс. В детстве у меня была ужасная физподготовка, все тренеры были в шоке! Я тогда проигрывала все матчи, которые только можно было. Потом чаще стала ездить по турнирам, мне нравилось целыми днями смотреть теннис. Все подарки были связаны с ним: теннисные костюмчики, куклы-теннисистки и так далее. Я не могла представить, что когда-то буду играть на крупных турнирах. Если спросить у моих родителей, они наверняка тоже этого не ожидали.
Все детство я училась в гимназии. Меня не переводили в спортивную школу. Хотели, чтобы я получила хорошее образование. Параллельно с этим занималась теннисом, но он никогда не был в моей жизни на первом плане. Удивительно, что так все сложилось. Да, может, где-то я могла сыграть лучше, где-то физподготовку выстроить по-другому…
Родители могли отдать меня в акробатику, где я бы приобрела скорость, гибкость, координацию и больше силовых качеств. Но сложилось по-другому. Некоторые с ранних лет более профессионально подходили к теннису, но в 14 лет закончили карьеру, даже не попав в рейтинг. У меня сложилось так, что всё шло очень плавно, поэтому я даже не заметила, как приблизилась к топу.
Я довольна тем, что всегда очень хорошо относилась к тем людям, которые были рядом.
– Кто сделал главный вклад в ваши успехи?
– Родители очень многое для меня сделали и дали возможность выступать на таком уровне. Мама всегда поддерживала и охраняла меня, помогала на всех турнирах. Я всегда хорошо относилась к окружающим теннисистам, менеджерам, руководителям академии. Чип Брукс всегда звонил мне, зная, что в 2020 году я не хотела ехать на турниры. Он говорил мне: «Наталья, хватит сидеть. Нам обязательно надо ехать выступать!» Но я всегда находила отговорки: сессия, подруга выходит замуж, еще что-то…
– 54-е место в рейтинге – это круто?
– Я считаю, что 54-е место в рейтинге – это тоже определённая заслуга. Да, может, быть это звучит не так, как «олимпийская чемпионка» или «победительница Уимблдона», но зато я осталась той же девочкой, которая пришла в теннис. Мне очень часто говорили, что не хватает спортивной злости и дерзости. Я понимала, что не могу такой стать, потому что меня воспитывали по-другому. Я не могла этого исправить, но смогла выйти на высокий уровень с прежним характером. Благодаря этому, я всегда получала очень хорошие отзывы от людей, которые со мной общаются.
Допустим, я летом просила помощи с билетами у Патрика Муратоглу (тренер экс-первой ракетки мира Серены Уильямс – прим. Metaratings.ru), чтобы мой ученик смог добраться до Швейцарии.
Я поддерживаю хорошие отношения с федерациями и иностранными игроками. Если бы я была дерзкой и резкой, то, наверное, мои взаимоотношения сложились бы иначе. Кроме выступлений на самом высоком уровне, для меня было важно остаться собой, ведь говорят, что теннисный корт оголяет твой истинный характер. Я считаю, что выполнила все главные цели, которые передо мной стояли, так что я довольна тем, как показала себя в теннисе.
«Жалею, что решила доиграть матч с Гёргес на Кубке Кремля»
– 2017 год стал для вас самым успешным в карьере – вы закончили его на 54-м месте в мировом рейтинге, после чего перестали попадать даже в топ-100. Что изменилось?
– В 2017 году я попала в топ-100, но это был тяжёлый год, в 20 лет я выступала только в турнирах WTA. За всю мою карьеру именно в тот год было больше всего матчей, тренировок и нагрузок. Даже в 16-17 лет я проводила максимум 1-2 турнира в месяц. В самом конце 2017 года появилась усталость, но она не сильно ощущалась.
Я приехала на Кубок Кремля, очень хорошо играла. Был четвертьфинал против Ализе Корне – получилась очень долгая игра. На следующее утро я проснулась с болью в правой кисти, но не обратила на это внимание, хотя мне даже кран было больно открыть. Пошла на разминку, когда боль еще была терпимой. Мне нужно было готовиться к полуфиналу с Юлией Гёргес.
Когда я вышла на матч, при счете 4-2 соперница подала кручёный, глубокий мяч. Как сейчас помню этот удар. Я почувствовала очень сильную и резкую боль в кисти, после чего сразу же вызвала физиотерапевтов – они попытались мне что-то заклеить. Если сейчас посмотреть нарезку того матча, то можно чётко увидеть, что после этого я всем телом проходила удар справа, потому что мне было очень больно, я вообще не могла играть рукой.
– Почему не снялись с матча?
– Я проиграла ещё два гейма и уже готовилась сниматься, но Юлия начала ошибаться. Я решила, что нужно терпеть. Тогда присутствовало столько людей на центральном корте Олимпийского! Я успокаивала себя тем, что доиграю и получу заслуженный отдых, во время которого смогу восстановиться. Старалась не обращать внимания на руку. В итоге я проиграла со счётом 5:7 в третьей партии. Сначала я не ощущала сильную боль в кисти, но в итоге пришлось брать перерыв в два месяца, потому что боль не уходила.
– Вы тогда обошлись без хирургического вмешательства?
– Я не делала никаких операций – врачи не могли выяснить причину боли. Из-за этой травмы у меня поменялась техника форхэнда. Если у тебя есть инстинкт самосохранения, а он присутствует у большинства людей, то после травмы начинаешь аккуратничать – из-за этого меняется техника. Я думаю, что это стало ключевым фактором. Ко всему прочему, у меня тогда поменялся тренер. Я с детства тренировалась в Волгограде у Евгения Николаевича Дрожжина. Также со мной на турниры выезжала моя мама – Елена Вихлянцева. Она присутствовала на всех моих матчах, поэтому неофициально являлась моим тренером.
– Но вы ведь начали работать с известным тренером из Академии Муратоглу.
– Да, и считаю, что сменить тренера на Бенджамина Ибрагимзаде было самым неправильным решением в моей карьере. Он сейчас тренирует Доминика Тима, в свое время работал с Кербер и Азаренко, был главным тренером в Академии Муратоглу. Ибрагимзаде больше напоминал мне хорошего организатора: он мог быстро ответить, договориться о тренировках, сказать, в какой момент лучше приехать. Когда он начал тренировать меня на индивидуальной основе, показалось, что у него была не очень грамотная подготовка к турнирам.
– В чём это выражалось?
– Я отлично проводила тренировки, но ближе к турнирам не было привычного снижения нагрузки, из-за чего перед важными матчами в большинстве случаев я заболевала. Так произошло перед самым стартом сезона 2018 года. Я провела полторы недели в Брисбене с очень высокой температурой. Именно этот год очень негативно повлиял на последующие результаты.
Затем я начала тренироваться с Чипом Бруксом, который долго был тренером в Академии IMG, где я с ним и познакомилась. Брукс тренировал Елену Янкович и еще очень многих игроков академии. Мы начали заниматься с ним на индивидуальной основе.
– Вместе с Бруксом вы приблизилась к топ-100, а в 2019 году перед US Open ненадолго попали в сотню.
– У меня тогда были проблемы с лишним весом. Я смогла его сбросить и пришла в хорошую форму, после чего меня позвали в Польшу играть за сборную. В 2018-м я не смогла удержаться в сотне, потому что не сумела защитить свои очки, играя на крупных турнирах против топовых теннисистов. Конечно, их нужно было обыгрывать, но в самых первых матчах это сложнее, чем когда ты уже немного набрал форму. Третьи матчи турнира были самыми удачными в моей карьере. А вот первые давались сложнее. Не знаю, почему так складывалось.
В 2019-м я хотя бы смогла вернуть прежнюю форму, но мне уже было сложно. Думаю, главным фактором оказалась травма правой кисти. Наверное, любой специалист, который посмотрит мои матчи до полуфинала Кубка Кремля и после, увидит огромную разницу в ударе справа в форхенде. Даже я иногда смотрела эти матчи со слезами на глазах – жалею о том, что решила доиграть ту встречу с Гёргес. Может быть, откажись я при счете 4:2 продолжать, мне бы легче далось восстановление. Мне бы не было так обидно за изменения в технике, ведь Евгений Николаевич Дрожжин с детства аккуратно создавал меня, как скульптуру, вытачивал все элементы, в том числе и мой удар справа.
Многие тренеры говорили, что у меня не очень хороший форхенд, но я так не считаю. Он был красивым по технике, мне всегда нравились удары, которые я делала. Меня научили делать удар так, чтобы не напрягать все тело для того, чтобы мяч полетел с определенной скоростью. Все это было естественно и легко. У меня была мягкая сила – в теннисе есть такой термин. Из-за травмы у меня поменялась техника. Даже в 2019 году, когда я уже набрала обороты, это был совсем другой удар. Мне было очень обидно.
«Перестала играть не из-за политики»
– В последний раз вы выходили на корт в официальном матче в августе 2022 года. Это никак не связано с политической ситуацией в мире?
– Нет, это никак не связано с политикой. WTA позволяла нам играть, тогда даже не было никакого перерыва. Какими были турниры, такими и остались, просто мы стали выступать под нейтральным флагом. На всех турнирах, где играла, я не сталкивалась с ущемлением собственных прав, разборками или другими негативными моментами. В связи с этим хочется выразить огромную благодарность организаторам, WTA, директорату и Стиву Саймону, который отстаивал наши права и влиял на тех игроков, которые были против участия российских теннисистов в соревнованиях. Если они могут прилететь и выступить, почему мы не можем этого сделать и использовать свой шанс?
WTA не смогла вычеркнуть такое большое количество спортсменов и отклонила те условия, на которые соглашались федерации других видов спорта, лишая россиян возможности выступать на международной арене. Это ведь влияет на уровень подготовки, как в свое время это произошло из-за пандемии. Так что я перестала выступать не из-за политической ситуации, а исключительно из-за своего личного решения.
– Поменялось ли отношение к ребятам из России и Белоруссии после 24 февраля? Кто-то стал хуже относиться к вам?
– Нет, такого не было. Но многие девочки из Украины просто не здоровались со мной, хотя мы общались раньше, дружили, могли записываться вместе на постоянные тренировки. Думаю, что это вполне логично из-за ситуации. Например, с французами, испанцами, итальянцами, американцами как было, всё так и осталось. Единственное – они могли спрашивать что-то про сложность перелетов, но в таких вопросах не было негатива, они просто интересовались.
– В декабре Марта Костюк отказалась играть с Миррой Андреевой в финале выставочного турнира. Как вы относитесь к таким действиям украинских спортсменов?
– Я пыталась разобраться в этой ситуации. Она отказалась сыграть на выставочном турнире, но на официальных никто не отказывается, просто руку не пожимают. Она в первую очередь подставила организаторов, ведь это они все сделали. А если они так сделали, значит, изначально она согласилась. На официальном турнире, если они встретятся, она уже не сможет отказаться. Не хочет неофициально играть – это ее выбор, ее право.
– Многие спортсмены говорили о сложностях, связанных с покупкой инвентаря. Какой урон лично вы понесли после введения санкций?
– Цены, конечно, взлетели, но если ты играешь на крупных соревнованиях, то у тебя есть контракт, который включает в себя предоставление всего инвентаря. Поэтому здесь не было проблем. Санкции могут затронуть нынешнее поколение подрастающих теннисистов. В 2014 году три теннисных платья можно было купить примерно за 10 тысяч рублей, а сейчас одна пара кроссовок стоит 27 тысяч! Не думаю, что это хорошо влияет на развитие тенниса. Хотя я знаю, что родители, которые отдают детей в теннис, обычно находят выход из ситуации, потому что в этот вид спорта необходимо вложить достаточно много денег, чтобы ребенок заиграл. Так что я думаю, родители уже не особо удивляются.
Когда дети начинают выступать на международных соревнованиях, у них появляются контракты. У большинства участников турнира «Олимпийские надежды» в Казани, например, есть контракт на инвентарь. И это в возрасте 12 лет. Если ребенок действительно хочет добиться успеха, то ему все по силам. Вопрос стоит не столько в изменении цен, сколько в наличии международных соревнований.
– В 2019 году вы с красным дипломом окончили Волгоградский государственный университет физической культуры. Можно ли ожидать, что будете работать в Европе? Есть мысли по этому поводу?
– В 2021 году я также закончила магистратуру городской государственной академии физической культуры с красным дипломом. В свое время я не поступила в аспирантуру, потому что знала – это займет намного больше времени, но сейчас, может быть, и до нее дойду. Я пришла ко мнению, что аспирантура тоже важна. Также до этого параллельно отучилась на экономиста.
Я сейчас тренирую детей не потому, что когда-то выступала и добилась определенных высот, а в связи с наличием нужного образования. К тому же я вижу, что детям нравится работать со мной. Но у меня идет разделение мыслей на этот счет, потому что, с одной стороны, я хочу передавать свои знания юным теннисистам, а с другой, мне очень нравится работать в медиапространстве. Я попытаюсь все это совместить.
Насчет оставаться в России или уезжать в Европу… Сейчас у меня в Волгограде близкие, так что переезд возможен только в пределах России. В 2017 году в Мадриде девочки в раздевалке начали разговор о том, где им хочется жить. Они перечисляли разные страны, а потом обратились ко мне с тем же вопросом. Я сказала, что хочу остаться в России. Лично для меня Волгоград – это дом, я себя чувствую здесь очень комфортно. Может быть, кто-то скажет, что здесь скучно и грустно, но если у тебя есть прекрасные люди рядом, то это не так.
Мне также нравятся Москва, Санкт-Петербург, Казань и многие другие города. Я бы хотела остаться жить именно в России. Тогда кто-то из девочек сказал, что это скучно, но я была другого мнения. В свое время у меня было предложение выступать за другую страну, но я от него отказалась. В Волгограде есть такая интересная тенденция. У нас очень много выдающихся ребят из разных видов спорта: легкая атлетика, плавание, водное поло. Все эти виды спорта развивались, заявляли о себе. В 1997 году «Ротор» вообще с «МЮ» играл! Когда я пришла в теннис, Коля Давыденко, конечно же, уже выступал, но никто не знал, что в какой-то момент он тренировался в Волгограде. Мои земляки Миша Кукушкин и Андрей Голубев уже выступали за Казахстан. Другие теннисисты входили в топ-200. Когда я начала чуть лучше выступать, поняла, что хочу достичь определенной высоты для того, чтобы люди могли сказать, что в Волгограде есть теннис, воспитанники наших школ могут выступать на высоком уровне, побеждать и сражаться с теннисистами из топ-10. У нас такая энергетика, что если есть вид спорта, который развивается, то и спортсмен найдется, который захочет прославить свой город на крупных соревнованиях.
– Как отреагировали на предложение из другой страны?
– Когда встал вопрос о выступлении за другую страну, то я даже не колеблясь осталась при своем. В том году тренер спрашивал меня, не жалею ли я об этом. Ответила, что нет. Россия – мой дом. Говорят, что дома родные стены помогают – так оно и есть. В Волгограде я всегда получала огромную энергетическую поддержку, которая позже мотивировала меня побеждать и облегчала переезды с турнира на турнир.
«Смена гражданства может сыграть со спортсменом злую шутку»
– Перейдём к выступлению нынешних теннисистов. Наверное, прорывом прошлого года можно назвать Мирру Андрееву – она поднялась на 359 позиций и вошла в 2024 год на 47-й строчке. Стоит ли ждать от нее чего-то серьезного?
– Андреева стала для меня главным откровением в женском туре в 2023 году. Раньше выступала американка Сиси Беллис, которая в 15 лет обыграла Доминику Цибулкову на US Open, после чего очень легко брала матчи. Ей начали изменять подачи, из-за чего у нее пошли травмы. Сиси сделали операцию, и у нее изменились все удары. Ей пророчили огромное будущее, у нее были контракты с Nike, Tiffany, Maserati... К ней было приковано огромное внимание, но она не смогла дойти до высоких рейтингов. Так что очень важно, чтобы Мирра продолжила тренироваться, как прежде. Не стоит слушать агентов, которые говорят, что нужно менять команду и тренера – нужно оставаться при своем. Можно взять специалиста на время, но полностью отказываться от тренера не стоит. На мой взгляд, нужно оставаться с той командой, которая вывела тебя на топ уровень, потому что они знают тебя, как никто другой.
– За последние годы мы видели переходы под флаги других стран Елены Рыбакиной и Варвары Грачёвой. Как думаете, станут ли наши теннисисты активнее менять гражданство?
– Если бы у кого-то из наших ребят появилось такое желание, они бы сделали это еще где-то в середине 2022 года. Конечно, многие игроки рассматривают смену гражданства, как дополнительную возможность получить спонсорские контракты или, например, заручиться поддержкой и пробиться в топ. Я думаю, что юные теннисисты возраста 17-18 лет могут задуматься о смене гражданства, но я смотрю на них со стороны, и мне кажется, что они будут выступать за Россию. Сейчас они получают поддержку, которая, наверное, обеспечена им в будущем. Смена гражданства может сыграть со спортсменом злую шутку: могут проявиться очень нервные и стрессовые моменты. Как на тебя будут смотреть? Как ты будешь себя чувствовать, выступая за чужую страну? Есть очень много факторов, так что каждый будет решать самостоятельно. Надеюсь, что таких случаев не будет.
– Кажется, что Рыбакиной смена гражданства помогла. Как минимум, она бы не сыграла на победном Уимблдоне в 2022-м, если бы продолжила представлять Россию.
– Мы виделись с Леной в 2017 году, когда она очень хорошо сыграла в Санкт-Петербурге. Безусловно, в Казахстане ей помогли выйти на топ-уровень. В этой ситуации стоит отметить характер самой Рыбакиной и ее семьи. Если ты работаешь и стараешься, то даже играя за Антарктиду будешь показывать отличные результаты.
– Для российского тенниса переход Рыбакиной стал большой потерей, потому что сейчас в рейтинге она выше остальных наших спортсменок.
– Не стоит сравнивать ее с другими девчонками. Когда-то Касаткина выступала лучше, в другое время – Кудерметова. У каждого свой путь, каждый стремится к хорошим результатам. Спонсоры, друзья семьи, меценаты – что угодно может влиять. Сейчас просто такой момент. Мирра Андреева еще не набрала обороты, чтобы тягаться с Рыбакиной, но я думаю, что она еще успеет ее превзойти и достигнет не одной победы в турнирах Большого Шлема. Это вопрос времени.
– Какие шансы у Рыбакиной стать первой ракеткой мира в этом году?
– Лена сейчас в хорошей форме, но Ига Швёнтек и Арина Соболенко захватили лидирующие позиции после завершения карьеры Эшли Барти. Я думаю, что именно они будут бороться за первую строчку. Еще к ним присоединится Кори Гауфф. Будет интересно посмотреть. Я, конечно, буду болеть за Лену Рыбакину, Арину Соболенко и наших теннисисток, но у меня такое ощущения, что в финале сезона сразятся Швёнтек и Гауфф.
– Насколько сейчас интересно следить за женским туром? Кажется, что он очень равный, ведь Ига Швёнтек и Арина Соболенко не стали доминаторами в стиле Серены Уильямс.
– Да, сейчас очень равный женский тур. Раньше доминировали Серена Уильямс, Мария Шарапова и некоторые другие теннисистки. На настоящий момент уровень усреднился, но по-прежнему есть топы. Сейчас почти в каждой стране есть академия, которая может соревноваться, а иногда и превосходить IMG по воспитанию теннисистов. Когда по всему миру есть школы, которые позволяют спортсменам, не уезжая из страны, тренироваться и продолжать нарабатывать навыки, то и уровень самого вида спорта растет. Теперь мы с каждым годом видим все больше талантливых теннисистов.
«Думаю, будь Андрей Рублёв более спокойным, его было бы не так интересно смотреть»
– Для наших мужчин прошлый год получился успешным?
– Да, выход двух теннисистов на Итоговый турнир уже говорит об успехе в том году. Хачанов выиграл свой пятый титул, также вышел в полуфинал Australian Open.
Я была очень рада, когда в прошлом году Карен вышел в полуфинал, потому что знаю его семью и жену Веронику. Карен – эталонный российский теннисист. Есть, конечно, Андрей Рублёв, Даня Медведев – они цепляют результатами. А Карен ещё показывает себя вне корта, ведёт себя достойно. Он для меня является одним из лучших теннисистов мира. Жаль, что у него не было высочайших результатов, но он идёт к этому. Буду очень болеть, чтобы он вышел в финал Большого шлема и пробился на Итоговый турнир.
Даня Медведев продолжает выступать на лучшем уровне, в очередной раз это показал в Австралии, где дошёл до финала. Чуть-чуть пройдет время, и он будет завоевывать все главные награды, как сейчас делает Джокович. В целом, так можно сказать про Карена с Андреем Рублёвым.
– Иногда кажется, что психические выпады Рублёва мешают ему. Согласны?
– Всем кажется, что это мешает. Но я думаю, что если Андрей Рублёв был бы более спокойным, то его не было бы так интересно смотреть. Я придерживаюсь того, что если человек играет и стабильно выступает на высочайшем уровне, то здесь что-то менять не очень хорошо. Поэтому может быть зрители считают, что надо бы ему поменьше реагировать. Нам всем нравится Андрей Рублев такой, каким мы его привыкли видеть на пике эмоциональности.
– Роман Сафиуллин недавно заявил, что планирует в следующем году попасть в топ-10. Насколько это реально?
– Помню, когда он играл по юниорам, то был наравне с Медведевым, Рублёвым. Потом возникли какие-то проблемы, но я думаю что Роман всё так же тренируется, играет, сейчас у него команда, которая его поддерживает. Наверное, сейчас он стал более ответственным, учитывая минувшие травмы.
Да, у нас есть Даня, Андрей, Карен, которые уже стали любимыми теннисистами для всего мира. А Роман Сафиуллин, Павел Глотов, Александр Шевченко – другое трио, у них есть команды, они все тренируются. Слежу в социальных сетях за всеми, думаю, что эти три теннисиста будут уверенно стоять рядом с фантастическими теннисистами из других стран.
Конечно, топ-10 в конце сезона – цель глобальная, но достижимая. Но на своем примере я поняла, что надо ставить и промежуточные цели на сезон. Наверное, для начала это топ-30, а затем двигаться к десятке.
– После массового отстранения россиян становится сложно определить лучшего. Сейчас Медведев – лучший спортсмен страны?
– Именно в теннисе я бы выделила Карена Хачанова, мне понравился его прорыв в прошлом году и высокие результаты. Даня уже показал, что может выигрывать Большие шлемы, поэтому даже выход в финал Australian Open мы уже немного воспринимаем как что-то привычное, хотя это суперрезультат. Поэтому в целом, Даня Медведев – лучший спортсмен России на протяжении нескольких лет.
– Многие сравнивают Медведева с Кафельниковым и Сафиным. Можно их сравнить?
– Я сторонница того, что не надо никого из теннисистов сравнивать. Одно время говорили, что Карина Виттхёфт из Германии – вторая Мария Шарапова. Затем это было также про Настю Потапову, что это вторая Мария Шарапова.
Нет второй или третьей Марии Шараповой. Есть именно великая теннисистка Маша Шарапова, есть Анна Курникова, есть Серена Уильямс. Думаю, что любое сравнение также негативно влияет на самого теннисиста. Возьмём Григора Димитрова, про него всегда говорили, что он новый Роджер Федерер.
Я думаю, что если бы этого не было, то Григор Димитров достиг бы других результатов. Да, он выигрывал много турниров, но он бы мог достичь большего.
«Думаю, сейчас те, кто не входит в топ-150, не могут даже отбивать свои расходы»
– Дарья Касаткина рассказывала, что в свое время ее родители продали дом, чтобы она могла тренироваться на высоком уровне. Вашей семье приходилось жертвовать чем-то ради тенниса?
– В самом начале карьеры, когда у меня было просто мало тренировок, то трудностей не было, потому что были рядом родители. Нас было трое в семье. Мама всегда была дома, занималась воспитанием, уделяла очень много времени этому. Бабушки и дедушки были рядом. Папа зарабатывал и всегда помогал. Мама меня возила на теннис, это были круговые занятия, то есть не так много денег в это все вливалось. Но затем, когда стало больше соревнований, то получалось так, что я играю, а семья может отдыхать в этом месте.
Были сложности, когда я уехала в 17 лет в Америку по контракту AMG. Мои родители думали, что когда заключаются контракты, то это как в хоккее – есть контракт игрока с командой, соответственно, ему предоставляется проживание, машина, ещё что-то. Но тут был просто контракт, что я могла выступать и тренироваться на бесплатной основе в AMG.
Но было ещё сложнее выезжать из Америки на турниры. Было, конечно, больше турниров в самой Америке или в Мексике, но турниры в Китае или в Европе – это было очень сложно, потому что билеты стоили прилично.
– Деньги с турниров тоже приходили не сразу?
– Каждый теннисист скажет, что переход из юниоров в профессионалы – сложнейший период в карьере. Сначала ты приезжаешь на мелкие турниры, а там призовые фонды очень маленькие, поэтому ты не зарабатываешь. В этот момент помогает сборная, если появляется шанс. Только в таком случае находишься в минимальном плюсе, поэтому деньги в самом деле не сразу приходят.
Поэтому я не удивляюсь, что Даша Касаткина сказала, что в свое время у неё так было. Это история каждого теннисиста. В 18 лет мне сказали, что нужен тренер на постоянку. Тогда он прислал свое предложение: контракт примерно на 120 тысяч долларов в год, который включал в себя тренировки с ним и выезды на некоторые турниры. Понятное дело, что я тогда не могла это потянуть, поэтому мы отказались от этой идеи.
Вообще, я начала ездить на международные турниры дальше Турции только с 13-14 лет. Когда я играла по юниорам, считалось, что в ребёнка за всё время нужно вложить около одного миллиона долларов для выхода на профессиональный уровень, где уже можно зарабатывать. В эту сумму входят тренировки, переезды, тренеры. Если за все годы посчитать, то, наверное, такая сумма и набегает. Сейчас эта сумма чуть увеличилась из-за того, что цены на всё выросли.
– Как распределяются расходы уже во взрослом теннисе?
– В начале ты особо ощущаешь расходы на тренера. Я тренировалась в одной из лучших академий мира, AMG, бесплатно с лучшими тренерами и лучшими специалистами. У меня было питание, в принципе, я вообще могла жить в кампусе, на территории академии. Единственное, если я хотела брать тренера на турниры, то за его перелёты и проживание нужно было платить.
Для ребёнка это огромные деньги, ведь даже на взрослых соревнованиях это ощутимая статья расходов. На Australian Open многие снимают домики, потому что так полегче. В Индиан-Уэллсе мы всегда снимали домик с несколькими комнатами. Ты платишь около 300 долларов в сутки, зато с тобой проживают семья и тренер.
Если турнир Большого шлема, то тебе номер оплачивают организаторы, но за тренера ты платишь сам. Если хочешь взять тренера с собой, то на логистику могло выходить около 6 тысяч евро. В целом тренер не мирового уровня со средней зарплатой и спарринги обходятся в сумму около 12 тысячи евро в месяц без перелёта и проезда. А плюс тебе нужно самому еще кушать и где-то жить.
Я думаю, сейчас те, кто не входит в топ-150, не могут даже отбивать свои расходы. Можно, конечно, приезжать одному на турниры. Кто-то так и делает, но без команды сложно бороться за главные победы, а значит и за деньги.
– Сайт WTA всегда указывает заработанные призовые. Под вашим именем – 1 млн 426 тыс. долларов. Сколько из этой суммы удалось оставить у себя, учитывая ваши слова о постоянных вложениях в себя и команду?
– Когда люди видят эту цифру, то просто удивляются, что молодые люди так рано зарабатывают огромные на первый взгляд деньги. Родители сразу думают над тем, чтобы сделать их ребёнку безоблачную карьеру теннисиста. Но я уже рассказала, сколько нужно вложить для качественного старта, а ведь не факт, что потом это всё принесёт плоды.
К тому же WTA показывает призовые, но не сообщает о налогах. В каждой стране ты ожидаешь одну цифру, но потом твои призовые уменьшаются в разы. После вычета налогов раскидываешь деньги на команду, тренировки, агентов. Сразу столько минусов, что почти забываешь про выигрыш!
Если бы у меня остался миллион долларов, то можно было бы построить четыре крытых корта в прекрасном здании, тренажёрный зал и еще, наверное, штук десять грунтовых. И это была бы моя академия. Но таких денег у меня нет.
– В любом случае, вы уже к 25 годам сумели создать для себя капитал. Заработанных денег хватит, чтобы ничем не заниматься?
– К 25 годам многие только заканчивают учиться и начинают свою деятельность. Наверное, заработанных денег мне было бы достаточно, чтобы ничего не делать, но это скучно. К тому же надо помогать своим близким и родственникам, которые мне многое дали. Даже мультимиллионеры не останавливаются и продолжают развиваться.
– Самая большая покупка?
– После Австралии в 2017 году купила себе машину. Одна из первых больших покупок в моей жизни, поэтому осталась в памяти. Недавно ещё призналась друзьям, что любила покупать вещи. Когда ты на турнирах или в каждодневных тренировках, сложно себя как-то порадовать. Без сил приходится баловать себя покупками, хотя я люблю театры и музеи, но во время карьеры редко удавалось выбраться в культурный свет. Поэтому просыпается внутренний шопоголик.
У меня много очень красивых платьев. Одно из них я купила с мамой, когда мы были на Кубке Федерации и играли против Словакии в 2018 году. У нас уже был вылет, но я увидела платье от Alexander Mcqueen. Оно были из новейшей коллекции и стоило прилично, но у меня через две недели был день рождения. Я влюбилась – и взяла его.
В аэропорт мы приехали на одном шаттле с Вероникой Кудерметовой. Уже были в терминале, когда мама сказала, что забыла платье в машине. Я, наверное, выдала один из самых скоростных забегов в своей жизни. Еле добежала до водителя, повезло, что он высаживал организатора в другом терминале. К счастью, я везде успела, но тогда думала, что будет просто ужасно потерять только что купленное дорогущее платье.
Со временем уже проще начинаешь относиться к заработанным деньгам. При этом нет роскоши, как у футболистов или хоккеистов, которые могут баловать себя спорткарами. Главное, чтобы был комфорт для себя и близких. Так что только платье и первая машина приходят в голову на вопрос о больших тратах.
«Тарпищев для каждого спортсмена находил нужное слово, чтобы он за минуту собрался и выиграл гейм или сет»
– Вы вспомнили поездку со сборной России. С вами ездил Шамиль Тарпищев? Каким запомнился президент Федерации тенниса России?
– Не удалось застать тот момент, когда он был тренером на Кубке Федерации, капитаном, который сидит на скамейке, поддерживает. Я уже играла, когда его сменили Настя Мыскина и Игорь Андреев. Но Шамиль Анвярович всегда был рядом и подсказывал, он вовлечен в теннисную жизнь. Если бы его не было, то я не знаю, как сложилась бы история тенниса, была бы вообще такая популярность у этого вида спорта в России.
Ведь именно благодаря ему теннис начал жить такую яркую жизнь. В моё время, когда я начинала своё развитие, такого не было. Я очень благодарна, что знакома с Шамилем Тарпищевым. За то, что были праздничные ужины во время Кубка Федерации, когда мы сидели все за одним столом и слушали истории разных лет. Он знает и помнит всех теннисистов, находил для каждого спортсмена нужное слово, чтобы он за минуту собрался и выиграл гейм или сет, выступая за свою страну.
– То есть вы его можете назвать отцом российских теннисистов?
– Всё именно так. Он очень внимательный и грамотный человек, настоящий теннисный гуру. Шамиль Анвярович – это не только президент Федерации тенниса России, но ещё и человек, который вовлечён в развитие тенниса и хочет только большего для спортсменов и всех, кто рядом с этим спортом.
– Вы рассказываете, что довольны тем, как сейчас развивается ваша жизнь в родном Волгограде. Не скучаете по многочисленным поездкам? Или же согласны с Дарьей Касаткиной, которой уже надоедает теннис из-за постоянных разъездов?
– Вечные разъезды действительно давались очень сложно, я жила на чемоданах. Ты приезжаешь на турнир и не знаешь, когда проиграешь: в первом круге или дойдёшь до финала. Хочешь разобрать чемодан, чтобы всё красиво висело, а в итоге проигрываешь в первом круге и всё скидываешь обратно и едешь дальше. У тебя нет понятия «дом», потому что очень часто проводишь время на турнирах. Кроме гостиницы, кортов и тренажерных залов обычно ничего не видишь. Да, это сложно, в определенный момент все превращается в одно и то же, хотя ты меняешь красивые страны, но особо не видишь их. Поэтому соглашусь с Касаткиной. Надо грамотно настраивать свой календарь.
– С другой стороны, вы много путешествовали. Сколько стран посетили?
– Я не считала. Но недавно в социальных сетях делала подборку из «своих» стран Европы – отсутствуют Греция, Ирландия и ещё что-то. Очень много стран, где я была. Не захватила только Южную Америку, максимально близко была к ней, когда посещала Мексику. Еще в Новую Зеландию не ездила.
В Азии пробел на Японии, но в принципе посетила очень много стран, мне этого достаточно. Классно, когда видишь что-то, но в большинстве случаев, как я уже сказала, перед глазами только корты. Наверное, лучшие теннисисты справляются с этим более адекватно, но меня это напрягало.
– И всё-таки что-то вам удавалось же увидеть. Какое самое красивое место вы видели во время поездок?
– Я бы назвала город Монтрё в Швейцарии. Во-первых, там разговаривают на французском языке, что мне нравится – я была в гимназии с его углублённым изучением. Там очень красиво, какая-то идиллия. Каждое место особенно по-своему, но это такое идеальное, красивое. С одной стороны огромное озеро, а с другой – Альпы. Однако и такое место наскучит, если там долго находишься.
«Иностранные теннисисты учат русский, чтобы читать Достоевского»
– Большинство топовых российских теннисистов не живут в России. Так удобнее, или в Европе просто комфортнее жить, чем в России?
– Я думаю, что дело здесь не в комфорте, а в том, что ребята играют и тренируются в основном там, перелёты из Европы легче даются. Когда я ездила по турнирам, всё равно возвращалась в Волгоград к родным. Мне здесь всегда было комфортно жить.
– С кем вам приятнее всего общаться в туре?
– В мировом туре я очень хорошо общалась и с ровесницами, и с теми, кто постарше. Но из тех, кого я знаю, выделю белорусок – Сашу Соснович и Арину Соболенко. Но самая-самая – Маша Шарапова. Не так сильно общалась, но когда выступала на выставочном турнире против неё, мы тренировались в Австралии. То, как она относилась к тренировке – идеал теннисистки в своё время.
Наверное, я бы выбрала ещё тренера и организаторов. С ними очень интересно общаться, потому что они многое знают. И для меня с ними было намного интереснее общаться, чем с некоторыми игроками.
– Можете назвать самых больших интеллектуалов в современном теннисе? Кто главный весельчак?
– Для меня недавно открылся с новой стороны Саша Бублик. Я помню его с юных лет. Когда мы вместе росли, он был хулиганом вне корта. Недавно женился и стал папой, думаю, что это повлияло, мне очень понравилось, как он себя вёл вне корта.
Он дал мне интервью во время турнира в Санкт-Петербурге. Мы с ним пообщались, я ему это лично сказала. Если выбирать весельчака, наверное, он среди главных в туре, Саша точно делает шоу.
По поводу умных теннисистов могу сказать, что стать первыми ракетками мира и не быть интеллектуалами – сложно. Я знаю, что Ига Швёнтек очень много читает и уделяет времени образованию. Из наших всегда Даня Медведев выделялся – он очень умный, грамотный.
– Как вообще теннисисты развлекаются после или во время турниров? Бывают ли общие тусовки, как, например, на Итоговых турнирах?
– Теннисисты развлекаются, если у них есть силы. Мы часто собирались небольшой компанией, могли пойти куда-то вместе в кафе, посидеть красиво. На турнире в Индиан-Уэллсе многих теннисистов можно встретить на гольф-полях, они там любят проводить время. Кто-то любит ходить на квесты. Но я думаю, что в основном так в мужском туре. В женском меньше такого, чтобы компаниями собирались. Иногда на шопинг ходили вместе или на концерт. То есть теннисисты делают такие же вещи, что и любой человек, когда отдыхает. Только здесь меньше времени. Такое обычно после турниров случается, либо сильно до, чтобы это не влияло на подготовку.
– Мы знаем, что Андрей Рублёв – крёстный отец дочери Даниила Медведева, но на корте в личных они не жалеют себя. Теннисистам реально сохранять дружбу?
– Когда Даня был первой ракеткой мира, он продолжал общаться, здороваться. Если ты его знаешь, то он хорошо относится. Не сомневаюсь в их дружбе, потому что у мужчин это посильнее, чем у девчат. У девчонок мало историй, когда дружат во время турнира, до и после.
– При этом знаем истории, как некоторые теннисисты не переваривают друг друга. У вас были такие соперницы?
– Какой-то ненависти у меня ни к кому никогда не было. Только Юлию Гёргес не перевариваю, но это только из-за того, что с ней был злополучный матч, когда я выбила кисть.
– Понятно, что английский – главный язык в туре, но мы видели, как Новак Джокович говорил на русском, когда приезжал в Казахстан, Шаповалов и Циципас уверенно давали интервью. Кто ещё знает русский?
– Например, Онс Жабер, у неё муж наполовину русский, поэтому она многое понимает, но не так хорошо общается. Некоторые игроки вообще читают русскую литературу. И это интересно и клёво. Кто-то учит русский, чтобы читать, например, Достоевского. Это правда.
– Чего ждёте от российского тенниса в 2024 году? Впереди Олимпиада, на последних Играх были золото и два серебра. Какие ожидания теперь?
– Хочется, чтобы наши спортсмены отобрались на Олимпиаду, чтобы все по максимуму поехали в Париж. Также жду побед на турнирах Большого шлема. Ещё хочется в конце сезона увидеть в топ-10 хотя бы одну представительницу России.
В общем, для меня две мечты: золотые медали на Олимпийских играх и победа кого-то из наших на Уимблдоне. Когда нас не допустили в 2022 году, было очень обидно. Думаю, что теперь наши должны выйти с центрального корта с главным кубком.
