«Акрон» – один из главных претендентов на выход в РПЛ в этом сезоне. За пять туров до окончания чемпионата Первой лиги команда из Тольятти располагается в тройке лидеров, имея в своем активе 50 очков. Предстоящие матчи станут для «красно-черных» решающими. Помочь команде на финише сезона должен Никита Глушков.
27-летний полузащитник переехал в Тольятти лишь в зимнюю паузу и уже успел отметиться 4 результативными действиями – 2 голами и 2 ассистами. Примечательно, что свой первый мяч в футболке «Акрона» Глушков забил в ворота бывшей команды, «Енисея».
Metaratings.ru поговорил с девятым номером «Акрона». Из нашего разговора вы можете узнать:
- как случился переезд в Тольятти;
- что общего у Заура Тедеева и Юргена Клоппа;
- каким получился опыт игры в Словакии;
- что думает о тренере Евгении Калешине;
- как возникла идея поиграть в Медиалиге и многое другое.
«В «Акроне» все настолько преисполнены целью выйти в РПЛ, что не понимают, как может быть по-другому»
– До конца сезона остаётся 5 матчей, «Акрон» идёт в тройке лидеров. В команде как-то обсуждается турнирное положение, или стараетесь от этого отгораживаться, чтобы удачу не спугнуть?
– Я думаю, что те, кто говорят, что до конца чемпионата на таблицу не смотрят, лукавят. Все следят за своими конкурентами и набранными очками. Конечно, и мы следим за турнирным положением, но стараемся больше отталкиваться от себя. Если будем забирать очки по максимуму, то решим задачу.
– Ты перешёл в «Акрон» в январе, буквально через день после того, как в «Енисей» назначили Андрея Тихонова. Он пытался тебя убедить остаться в Красноярске, или трансфер к тому моменту уже был окончательно согласован?
– У нас с «Акроном» было принципиальное соглашение, мы обо всём договорились. Оставалось просто подписать бумаги. На тот момент я уже прошёл медицинское обследование, клубы всё согласовали, поэтому никак не мог остаться.
– Твой первый гол за «Акрон» – «Енисею». Какие эмоции были после мяча в ворота бывшей команды?
– Наверное, радость, что забил гол за новую команду, но и сожаление, что этот гол выпал на «Енисей».
– Твои друзья и знакомые из «Енисея» после матча что-нибудь написали насчёт этого гола?
– Сказали: «Мы так и знали, что это случится». Но это же закон бывших команд.
– «Енисей» финансируется из бюджета региона, а «Акрон» – это частный проект. Какая-то разница в инфраструктуре чувствуется?
– Конечно, в «Акроне» очень много оборудования. Всё, что делается для футболистов и их восстановления, здесь на уровне РПЛ. Здесь очень высокий уровень во всём. Я не скажу, что в «Енисее» в этом плане всё плохо, но разница в деталях, конечно, всё равно есть. В «Акроне» очень много внимания восстановлению игроков.
– «Акрон» из Тольятти, но играет и тренируется в Жигулёвске. Команду не утомляют постоянные поездки, или вы к этому привыкли?
– Если честно, мне тяжело к этому привыкнуть, потому что дорога сказывается на состоянии. 45 минут в одну сторону, 45 в другую – и так весь день проходит. У нас ведь ещё сбор, теория, тренировка, обед и восстановительные процедуры. Мы приезжаем домой ближе к вечеру. Конечно, поездки утомляют, но это реальность. Я понимал, что так будет, поэтому остаётся только привыкнуть к этому.
– Какие у тебя отношения с одноклубниками? Егор Данилкин говорил, что коллектив очень сплочённый.
– Да, у нас хороший коллектив. Руководители клубов часто ставят игрокам задачи на сезон, например, выйти в РПЛ или стыки, и команды пытаются их решить, а в «Акроне» все ребята настолько этой целью преисполнены, что не понимают, как может быть по-другому. В команде очень сильно ощущается, что у всех есть огромное желание решить основную задачу: не просто попасть в стыки, а выйти в РПЛ напрямую с первого места.
– А в «Енисее» было по-другому?
– Нет. «Енисей» – это одна большая семья. Мне тяжело сравнивать, потому что я провёл в команде три с половиной года. У меня остались очень тёплые воспоминания о «Енисее». А сейчас у меня просто новый этап в жизни и новая футбольная семья.
– Зимой в «Акроне» сменился тренер. Твой одноклубник Максим Палиенко отмечал, что Заур Тедеев не стал ломать то, что построил Евгений Калешин. Это помогло быстрее влиться в игру – ты ведь до этого больше года работал с Калешиным в «Балтике»?
– Они оба очень современные тренеры, поэтому требования плюс-минус одинаковые: контроль мяча и большое внимание к прессингу. Именно поэтому мне не было тяжело, потому что эти специалисты похожи.
– Что бы ты ещё мог выделить в работе Тедеева?
– Наверное, очень скрупулёзное отношение ко всем деталям: не только в нашей команде, но и у соперников. Под каждую команду тренер делает тактические заготовки, подсказывает, как перегрузить какой-то фланг или центр поля.
– Калешина часто называют последователем Марсело Бьелсы. А с кем из всемирно известных тренеров ты бы мог сравнить Тедеева?
– Мне кажется, это что-то наиболее близкое к Клоппу и его пиковому «Ливерпулю»: 4-3-3 с максимальным контрпрессингом и доминированием на всех участках поля.
«Было тяжело переезжать в Москву. Привык к двору и друзьям, а потом вдруг попал в огромный мегаполис»
– Ты воспитанник кировского футбола. Следишь сейчас за родным «Динамо»? Они как раз в этом сезоне вернулись в профессиональный футбол.
– Да, если честно, слежу. У меня там особо нет знакомых, только Артем Коржунов, с которым мы какое-то время играли в «Сибири». Плюс тренер Виктор Геннадьевич Булатов, я к нему в Тулу ездил. Знаю, что это за тренер и в какой футбол играет «Динамо». Когда у меня получается, смотрю хотя бы 15-30 минут ради интереса. Мне импонирует футбол Булатова, к тому же эта команда близка моему сердцу.
– Как-то помогаешь команде? Может, финансово?
– Нет. Я практически никого оттуда не знаю, потому что уехал в 13 лет. По-моему, ни один футболист моего года рождения из Кирова не стал профессиональным спортсменом.
– Ты в 13 лет переехал в Москву. Насколько тяжело было?
– Конечно, тяжело было переезжать, потому что я привык к своему двору и друзьям, а потом вдруг уехал в огромный мегаполис с постоянной суетой и движением. Спасибо огромное моим родителям, которые оставили всё в Кирове и ради моей мечты приняли решение переехать со мной.
– Как ты в итоге попал в академию «Динамо»?
– Я был в «Динамо» всего год, до этого играл в «Нике» у Александра Фёдоровича Тарханова.
– После этого ты был у него и в «Урале», и в «Енисее». Это все из «Ники» пошло?
– Да, Александр Фёдорович сам пригласил меня в «Урал». А с «Енисеем» получилось случайно. Я очень хорошо общался с сыном Тарханова, в отпуске постоянно индивидуально занимался с ним. У нас был очень хороший коннект. Будучи свободным агентом, я поздравил его, что они с отцом пришли в «Енисей». Не рассчитывал, что поеду в Красноярск, но слово за слово мы договорились о встрече. Так всё и закрутилось.
– Кто-то из «Ники», «Динамо» и «Сокола», с кем ты успел поиграть, дошёл до профессионального уровня?
– В «Нике» играл Дима Рыбчинский – он тогда был маленький, на четыре года младше меня. Мы не общались близко, но знали друг друга. По-моему, ещё один парнишка из «Ники» играет в Махачкале. Его зовут Рамазан Абдурагимов.
– А из «Динамо»?
– Все хорошие футболисты моего 1994 года были в дубле, поэтому я ни с кем из них особо не общался. По «Динамо» с Игорем Горбуновым из «Торпедо» помним друг друга. Еще много ребят динамовских в Медиалиге играют.
«В Словакии платили очень мало, даже если сравнивать со Второй лигой России»
– После «Динамо» ты уехал играть в Словакию. Как появился этот вариант?
– Когда выпустился из «Динамо», в «Соколе» открыли команду КФК, и я там играл. Туда один агент пришёл и сказал мне, что есть вариант в Словакии. Мы договаривались на одну команду, но в итоге я уехал в другую. Играл там полтора года и понял, что никакого внимания к такому чемпионату нет – это была не премьер-лига, а аналог ФНЛ. Зарплату там платили небольшую, к тому же мне надо было совмещать футбол с учёбой. Понимал, что нужно возвращаться в Россию, потому что отсюда легче куда-то попасть.
– Насколько было тяжело переехать из мегаполиса в европейскую провинцию?
– Конечно, тяжело оставлять близких, но когда ты живёшь мечтой попасть в большой профессиональный футбол, то понимаешь, ради чего туда едешь. И опять же – в Словакии мне обещали одно, а дали другое. Я полтора года думал, что оттуда можно куда-то вылезти, но оказалось, что нет. Люди договорились о своём, и уже выше не залезть.
– У тебя не было других зарубежных вариантов, когда возникла Словакия?
– Там всё так быстро закрутилось, что я даже особо ничего не рассматривал. Ничего не было даже на уровне слухов. Вариант со Словакией быстро раскрутили – и я уехал.
– У тебя были проблемы с адаптацией в Европе?
– Абсолютно никаких проблем не было, я достаточно быстро выучил словацкий язык. Когда получал вид на жительство через полгода, то уже разговаривал с работниками миграционки на их языке. Они очень удивились тому, что я так быстро выучил язык. Просто я постоянно общался с командой, мы по вечерам ходили пить кофе или гулять. Ещё постоянно смотрел фильмы на словацком. Мне даже говорили, что у меня акцент словацкий и я больше всех похож на местного. И парни из команды мне во всём помогали.
– Сейчас с кем-то общаешься из той команды?
– Года полтора назад я чуть-чуть переписывался с ребятами, сейчас уже нет. Многие из них уже не играют в профессиональный футбол: кто-то тренирует детей, кто-то вообще в бодибилдинг ушел. Я смотрел – один парнишка чуть ли не на «Мистер Олимпия» выступает.
– Как к тебе относились местные жители?
– В том городе было население около 30 тысяч, и треть – цыгане. Мы сначала жили в гостинице на окраине города, недалеко от цыганских домов, где по 500 человек живет под одной крышей. По вечерам было опасно гулять – вдруг кто-то из-за угла выпрыгнет. Пару раз бывало, что они выходили посмотреть. Но я приехал в команду с одним дагестанцем, и мы ходили вместе – понимал, что если он рядом, со мной ничего не будет.
– Многие не могут привыкнуть к тому, что в Европе всё очень рано закрывается.
– Это вообще катастрофа! Там ещё и по выходным ничего не работает. Один раз ко мне приехала моя девушка на 10 дней. У нас закончилась обычная вода, мы приходим в магазин – а там всё закрыто до следующего дня. В итоге мы как бедолаги кипятили воду в ковше.
– Ты в итоге привык к этому?
– Да-да, конечно. Перед выходными всегда закупался.
– Воспитанник «Краснодара» Александр Лузин играл в Словакии через пару лет после тебя и рассказывал нам, что в низших лигах очень неплохие зарплаты. Ты, наоборот, сказал, что зарплата маленькая.
– Да, мне платили очень мало, даже если сравнивать со Второй лигой России того времени. Даже тогда разница была большая – у меня зарплата была 300 евро с курсом 60 рублей. Получается, около 20 тысяч.
– Как вы жили на эти 300 евро?
– Клуб снимал квартиру и кормил нас два-три раза в день. Там, конечно, такая еда была, что проще самому что-то приготовить. Всё было ужасно, профессиональный спортсмен не может так питаться. Условно, на завтрак у нас были какие-то огромные сосиски, а на обед в той же забегаловке наливали суп из ковша, который выглядел так, будто его лет 50 не мыли. Когда я жил в Словакии второй год, мы ужинали у одного местного дедушки, который болел за наш клуб и владел рестораном. Там было очень вкусно, я постоянно ждал вечера, чтобы наконец-то нормально поесть.
«Офигел, когда увидел Иванова рядом со скамейкой. Насколько он живёт футболом»
– После возвращения в Россию ты чуть меньше, чем за год, проделал путь от молодежки и любительской лиги до ФНЛ и Премьер-лиги. С чем связываешь такой стремительный рост?
– Мне кажется, что любой большой подъем в карьере – это стечение обстоятельств. Если бы не Александр Тарханов, я бы, скорее всего, в «Урал» не попал. А он зашёл в клуб и позвал меня, потому что знал.
– Тарханов считается легендой российского футбола. Ты можешь подробнее рассказать о работе с ним? Что делает его таким особенным тренером?
– Его стиль не похож ни на чей: у него на протяжении всей тренерской деятельности одни и те же упражнения, одно и то же видение футбола. Не скажу, что мы наигрывали схемы или уделяли много времени тактике, у нас просто были интенсивные тренировки. Абсолютно все упражнения были с мячом. Он очень любил спущенные мячи! Он ставил квадраты, где нельзя было играть в касание. Нужно было постоянно двигаться и использовать одну ногу. В игре мы уже на автомате вели мяч. И, конечно, Тарханов очень требовательный. Он ещё не до конца убил в себе футболиста, на тренировках постоянно говорил: «Почему ты не принял мяч? Вот мы в свое время принимали любые мячи!»
– Ты приходил к нему и в «Енисей», но Тарханов ушел всего через пару месяцев, заявив, что у клуба серьезные финансовые проблемы. Насколько всё было тяжело?
– Если честно, в «Енисее» все чётко было в этом плане. Зарплаты день в день, иногда, конечно, задерживали премии, но это везде бывает. Критичного ничего не было, но Александр Фёдорович – максималист. Он хотел, чтобы нам уделялось больше внимания, так как был очень амбициозен – планировал сразу в РПЛ выйти. Команда хорошо начала, шла в тройке, и Тарханов, как я понимаю, пытался привлечь ещё больше инвесторов и спонсоров, но, видимо, в руководстве не смогли дать то, чего он хотел.
– Ты с ним на связи сейчас? Общаетесь?
– Нет, сейчас не общаемся.
– Как считаешь, почему у него не очень получилось в плане результатов?
– Мне кажется, здесь все банально – хороший футболист не равно хороший тренер. Я не говорю, что он плохой тренер… Можно долго дискутировать на эту тему. Но для меня большой пример, например, Моуринью – в футбол не играл, но супертренер. Тот же Сарри. Есть крутые футболисты, которые не стали хорошими тренерами. Но это же нормально, это абсолютно разная работа. Бывает ведь, что дано человеку хорошо разбираться в футболе и анализировать. Тот же Артем Горлов в футбол особо не играл, а когда пришел в «Енисей», команда сразу начала хорошие результаты показывать. Гаранин тоже не играл, но в «Енисее» у него были фантастические полгода. И с «Черноморцем» он сейчас очки набирает.
– Я нашел два видео с тобой на канале «Урала»: где ты на сборах комментировал один из матчей и как на крыше небоскреба в Екатеринбурге играл в квадрат. У тебя нет желания вернуться к такой медиаактивности в «Акроне»?
– Даже не знаю. Я же, когда был в «Енисее», за Broke Boys два матча в Медиалиге сыграл. Потому что главный тренер Игорь Звездин и гендиректор Артем Хачатурян мне очень сильно помогали, когда у меня не было команды. Тёма вообще золотой человек, он так хотел, чтобы я играл за «Квазар» в КФК, что платил мне просто за месяц тренировок. Понятно, что небольшие деньги, но для меня тогда это была огромная помощь. И Звездин тоже мне всегда помогал, откликается до сих пор, я с ними общаюсь хорошо, поэтому тогда с «Енисеем» договорился и только ради них приехал.
Артем мне советовал завести телеграм-канал, чтобы пришли потом спонсоры, реклама. Но я отказался, потому что не хочу смешивать профессиональный футбол и какой-то контент – этим нужно жить, чтобы это было кому-то интересно, а у меня сейчас нет столько времени и желания лезть в эту тему.
– Одна из главных фишек «Урала» – это Григорий Иванов, который всегда рядом с командой и даже сидит на скамейке во время матчей, как один из тренеров. Какая у тебя была реакция, когда впервые это увидел?
– Я очень офигел!
– Именно с того, что он настолько сильно вовлечён в дела команды?
– Да, насколько он живёт футболом. Причём он же не только на «Урале», а ещё и на «Синаре» мини-футбольной постоянно. Он взрослый человек, мог бы спокойно руководить клубом и не лезть особо никуда, но он на многих тренировках, на всех играх по возможности. Две игры в день – он сначала на «Урале», а вечером уже на «Синаре». Это его жизнь, его детище, которое он никогда не оставит. Понятно, что где-то это суперэмоционально, но в то же время он всё равно через какое-то время остывает и осознаёт, что где-то мог быть неправ.
– Выглядит очень страшно, когда Иванов ругается, при этом и в выражениях он тоже не стесняется. Тебе и твоим одноклубникам часто от него прилетало?
– Мне кажется, прилетало многим, но это никогда не было переходом на личности, никогда он не пересекал какую-то грань. Я понимаю его эмоции, когда ты столько вкладываешь сил, здоровья, но он тоже через время понимает, что нельзя постоянно выигрывать и всё делать идеально.
– Можешь вспомнить интересные истории с ним?
– Такие, о которых можно написать – наверное, нет. (Смеется)
– Ты в Урале сначала достаточно часто играл за основную команду, но потом почему-то перестал...
– В первые полгода я сначала не играл за основу, а потом были подряд игра с «Тереком» и финал кубка, и в Грозном вышли те, кто не играл либо играл мало. Я как раз тогда дебютировал и все 90 минут провел. Видимо, нормально сыграл, и потом мне стали давать шанс – в финале кубка хоть на 5 минут, но вышел, и потом в матче с «Крыльями» тоже появился. А когда новый сезон начался, стал ещё чаще выходить, но в конце года получил травму. На зимних сборах меня плавно подводили к возвращению, но пришёл Эль-Кабир, и он так хорошо начал, да и потом в него верили, когда у него не шло… Так что у меня даже шансов не было.
– И поэтому ты решил уйти в аренду?
– А потом пришёл Парфёнов, я все летние сборы отыграл при нём, даже вроде 2+2 за 8 игр оформил, он на меня рассчитывал, говорил, что мне надо большой шаг вперед сделать, что я способен на это. У меня был вариант с арендой, но Парфёнов сказал: «Нет, я на тебя рассчитываю».
А потом за 9 дней до конца трансферного окна он мне говорит, что я не нужен и могу искать аренду. Все команды укомплектовались, у меня вообще вариантов не было, и мне предложили вроде в Армавир поехать, но я сразу отказался, потому что когда у меня были варианты, они не отпустили в аренду, а сейчас дают то, что меня не интересует. Мне сказали, что я играть не буду, а я в ответ попросил их даже не включать меня в заявку, а дать полгода поиграть за «Урал-2» и зимой уйти в ту команду, которую сам выберу.
– Получается история как с Круговым в «Зените», только тут ты сам попросил тебя отправить во вторую команду.
– Ну да, я сказал, что не хочу сидеть на скамейке, меня никто из заявки не убирал и по кругу бегать не отправлял. Мне сказали, что я буду в заявке, но не буду точно получать игровую практику. Я сказал, что мне не нужны премиальные, которые за победу приходят даже тем, кто не выходит. Я хочу играть в футбол, дайте мне просто выступать за вторую команду.
– А тебе как-то объяснили, почему такая резкая перемена настроений произошла?
– Да нет. У меня был разговор с Ивановым, Парфёновым и спортивным директором по поводу Армавира, и по нему понятно было, что за меня всё решили.
– Из «Урала» ты попал в «Балтику», где стал работать с Калешиным. Он стал известен в «Балтике», потому что внедрял очень инновационные для ФНЛ методы работы. Можешь что-то вспомнить необычное из его внедрений?
– На то время он уже внедрял то же, что Гвардиола в «Манчестер Сити», когда крайний защитник заходит в центр и играет как опорник. Потом через полгода он уже кричал, что скоро весь футбол придёт к тому, что все будут играть персонально, один в один по всему полю, как это было раньше. И мы должны прийти к этому первыми и быть готовыми. Он постоянно смотрел Латинскую Америку, там тренеры прогрессивные, всё время какие-то новые штуки изобретают, он оттуда много брал. Калешин, мне кажется, смотрит футбол не 24, а 25 на 7.
– Когда у тебя закончилась аренда в «Балтике», предлагали там остаться?
– Когда начался коронавирус, чемпионат приостановили, и тогда было понятно, что меня не оставляют в «Балтике». Мне сказали, что могу искать себе новую команду, потому что Калешин решил, что я не системный игрок. Его всё устраивало в атаке, но как обороняюсь, структурно передвигаюсь, ему не нравилось.
– С «Енисеем» в прошлом сезоне вы дошли до стыков, где в итоге проиграли «Факелу». Этот опыт игры в РПЛ и решающей борьбы за выход туда ты передаёшь одноклубникам, у которых ещё не было такого?
– Мне кажется, такое не передать. Если ты сам через это не прошёл, то в принципе не поймёшь, что это такое.
«Провел две игры в Медиалиге и узнал намного больше людей, чем за 8 лет в ФНЛ»
– Как конкретно возникла идея поиграть за Broke Boys? Это было желание Хачатуряна и тех ребят, с которыми ты пересекался ещё по юношам?
– Да, это всё Тёма. У нас было закрытие сезона в «Енисее», мы собрались всем клубом, и в конце вечера Артём позвонил: «Я знаю, что у тебя сейчас будет отпуск, когда ты прилетаешь в Москву? Есть вариант сыграть в Медиалиге». А Медиалига сейчас на всю страну гремит и я не смогу там сыграть, чтобы никто об этом не узнал. Поговорил с «Енисеем», и меня отпустили под мою ответственность.
– А больше у тебя не было желания туда ещё раз попробовать заскочить?
– Желание и договоренность с Артёмом были прошлым летом после стыков, но я в первой игре с «Факелом» травму получил и весь отпуск и сборы восстанавливался.
– Денис Глушаков, когда играл в «Химках», после матчей за них в тот же вечер ехал играть в Медиалиге. У тебя не было таких сумасшедших идей?
– Да нет, чисто физически никак бы не получилось. Глушаков же приезжал на Медиалигу на «Луч», который рядом с Химками, ему навстречу пошли. А у меня даже в плане логистики никак бы это не получилось, да и так всё равно не готов на две команды играть.
У меня в голове не укладывается – есть матч за профессиональную команду, ты там, допустим, не выиграл, и едешь в Медиалиге играть. Как у болельщика или партнёра по команде у меня возник бы вопрос: «Ты здесь сейчас не выиграл, а теперь едешь и хочешь выиграть там?» Странная история, нужно на чём-то одном сконцентрироваться – либо на Медиалиге, либо на профессиональном футболе.
Единственное, что могу сказать – я провел две игры в Медиалиге и узнал намного больше людей, чем за 8 лет в ФНЛ.
– То есть там все гораздо дружнее?
– Ну да, я просто сыграл один матч с 2DROTS, а потом бутсы на «Авито» себе заказывал. Разговорились с продавцом, и он меня узнал, потому что ему сын показал нарезку моей игры в Медиалиге. В итоге даже скидку сделал. (Смеется)
Потом приехал за «Енисей» в Туле играть, и ко мне мальчики-болбои и которые с тобой перед игрой выходят, подбегают, спрашивают: «Это ты Глушков?» Думаю, может, кто-то из Тулы хочет что-то передать. А они: «Это же ты за Broke Boys играл? Круто! А Райзена видел? Он нормальный или как на камере? А Егоров?» И понимаешь, что детям 8-9 лет, а они уже настолько погружены в Медиафутбол.
– Ты говоришь, что тебе не очень нравятся эти пересечения профессионального футбола и Медиалиги, а как ты относишься выставочным вещам по типу декабрьского матча сборной ФНЛ?
– Нормально, потому что это уже после первой части сезона, в плане популяризации футбола прикольный проект, как бы слияние двух аудиторий, потому что те, кто смотрят Медиалигу, явно не следят за ФНЛ и Второй лигой. Когда медиафутбол только зарождался, мне было интересно смотреть из-за формата, самой идеи, я тогда мало кого знал. Для меня футбол это любимое дело, от которого хочется получать удовольствие и кайфовать. То есть это не сражение и выйти и умереть на поле, а больше как бразильцы или латиносы играют. Либо НБА, где люди на разминке в наушниках кайфуют, или американский футбол – видно, что занимаются любимым делом.
Мне нужно всегда получать удовольствие от футбола, только как средство заработка это тяжело дается. Взять наш матч с Медиалигой – Махачкала, казалось бы вдалеке от всего этого, а там 7 тысяч пришло людей, ажиотаж чувствовался и до, и после игры.
В медиафутболе достаточно талантливых игроков, которые по каким-то причинам не заиграли профессионально, я не беру тех, кто пришел уже после профкарьеры. Ты смотришь на них и ты думаешь: «Чувак-то талантливый, у него реально есть шансы играть при определенных обстоятельствах». Понятно, что, медиаигрок не заиграет сразу в ФНЛ, потому что это другие нагрузки, другое давление, но в плане футбольного интеллекта и навыков там очень много парней, которые в полном порядке. И для них это прикольно – показаться на большую аудиторию проффутбола, так же и для профессионалов, которые хотят заниматься контентом, показаться на медиааудиторию.
– Игру «Амкала» и 2DROTS в кубке ты к этому же относишь? Что это тоже шанс именно показаться на профаудиторию?
– Да, конечно, и это вызов и для проффутбола, и для медиафутбола. Те, кто просто играют в футбол, могут на равных соперничать с профессионалами, которые ежедневно тренируются, я ничего в этом плохого не вижу.
Многие именитые футболисты говорят плохо про медиафутбол, что там все на показ, сплошной мат, дутые конфликты, а в проффутболе то же самое бывает, просто это на широкую массу так не транслируется.
– Недавно была громкая история с Бастой, он ростовский СКА из-за проблем с финансированием перенес из профессионального футбола в медийный. Как считаешь, если у него получится, будет больше таких историй?
– Не знаю, но все сводится к тому, что это Баста. То есть, если бы это была другая команда из провинции, им бы никто не дал просто так зайти в Медиалигу. Но из-за того, что это команда Басты, им просто дали wildcard, чтобы туда зайти спокойно, даже без стыков. Поэтому я думаю, что это частные истории.
– Ты кроме футбола еще за чем-то следишь?
– Как говорит моя жена, я слежу вообще за всем. У меня бывает, что зимой на планшете биатлон включен, на телефоне – теннис, если Медведев, Бублик или Алькарас играют, на телевизоре – большой футбол.
– Сейчас огромная дискуссия разгорелась по поводу того, стоит ли ехать нашим спортсменам на Олимпиаду в нейтральном статусе, кто-то говорит про «бомжей без паспорта». Как ты к этому относишься? Стоит нашим ехать на Олимпиаду?
– Я считаю, что решение должны принимать те, кто туда поедут, и никто кроме них не может сказать, правильно это или неправильно. Потому что никто не знает, сколько всего этот человек прошел. У кого-то просто есть мечта попасть на Олимпиаду – и все. Или выиграть Олимпиаду. И как какой-то человек, допустим, я, каким бы ни был патриотом, мог бы сказать ему: «Ты что, офигел? Как ты без паспорта туда поедешь? Мы же граждане своей страны, должны ее прославлять». Я понимаю, сколько он всего вытерпел, чтобы туда попасть. И поэтому считаю, что никто не имеет права что-то говорить и принимать какие-то решения, кроме самих спортсменов. Тем более решать, правильно это или нет.
