Бранислав Крунич признавался лучшим игроком сезона в «Томи», застал раннего Павла Погребняка, играющего в футбол Алексея Бугаева. Ему предлагал контракт «Локомотив», но из-за Леонида Слуцкого босниец выбрал ФК «Москва».
В большом интервью Metaratings.ru Крунич рассказал:
- о сильнейшем боснийце, выступавшем в России;
- об отношении к России в Боснии и Герцеговине;
- почему отказался от предложений из «Терека» и «Локомотива»;
- какими были Калешин, Погребняк и Бугаев;
- в чём величие Семака, и почему считает Макси Лопеса главным профессионалом;
- почему не поддерживает увлечение Слуцкого сниматься на YouTube;
- почему после возвращению на родину чувствовал себя русским человеком.
«Город бомбили, а мы прятались вместо того, чтобы тренироваться»
– Вы сейчас работаете в боснийском «Железничаре» из города Баня-Лука, в котором заканчивали игровую карьеру. Что это за клуб?
– Это скромная команда со стратегией развития молодых игроков ради дальнейшей продажи. У нас все футболисты младше 23 лет.
– В боснийском чемпионате есть перспективные ребята, которые могли бы усилить российские клубы?
– Думаю, что есть. У боснийских игроков есть определенные качества, чтобы заиграть в России, но могу сказать, что они еще не доросли до уровня клубов вроде «Зенита» или ЦСКА. Были футболисты, которые приезжали из Боснии: Иван Башич из «Оренбурга», Игор Савич выступал за «Торпедо», Амар Рахманович в Самаре сейчас. Амар, конечно, не напрямую из Боснии пришел – он до этого играл в Турции, но, конечно, боснийские футболисты и тренеры в России были.
– Кто был сильнейшим боснийским футболистом, игравшим в России?
– Я думаю, что это Рахимич.
– Еще играл Мисимович, тоже хороший футболист.
– Да, он сильнее, как футболист, но Рахимич себя лучше проявил в России. Спахич, кстати, тоже был хорош. Трудно сказать. Мисимович был сильнейшим футболистом, но, к сожалению, не смог проявить себя в российском чемпионате.
– Как в Боснии сейчас относятся к России? Сильно ли навязывается мнение, что Россия – это что-то плохое?
– В последнее время у нас практически не рассказывают о происходящем. В Боснии больше не обращают на это особого внимания, кроме тех людей, которые с этой ситуацией как-то связаны. Все живут своей жизнью, не хотят во все это вмешиваться. В Европе уже пошла тенденция, что этот конфликт между Россией и Украиной не так интересен, потому что прошло два года. Футбола это не касается, так что я мало что понимаю в этой теме. Мы все хотим, чтобы это все как можно быстрее закончилось.
– Насколько сильно вы соскучились по России, когда в последний раз приезжали?
– В 2019 году. Я проходил стажировку в «Локомотиве» для лицензии – вот тогда в последний раз был. Потом – коронавирус и события на Украине. Я действительно соскучился по России, по футболу. У меня есть желание работать в этой стране. Надеюсь, что когда-нибудь получится.
– С кем-нибудь из бывших партнеров или тренеров поддерживаете общение?
– Время от времени с кем-то общаюсь. Поддерживаю контакт с Епуряну, который играл в Турции, но уже закончил. Мы с ним кумовья. Вообще, в основном слежу за всеми через интернет: ставлю лайки, пишу комментарии. Социальные сети помогают поддерживать связь, но в реальной жизни мы почти не общаемся. Возможно, если бы не было интернета, мы бы больше встречались, ездили друг к другу…
– Когда вы были на стажировке, «Локомотив» тренировал Николич?
– Нет-нет, Семин. Я очень хотел пройти стажировку именно с Юрием Палычем, потому что он очень опытный тренер. Тогда еще «Локомотив» обыграл «Зенит» и взял суперкубок – обстановка была классная. До этого меня тренировал Слуцкий, у меня с ним были хорошие отношения, встречались на сборах в Турции. С Божовичем тоже недавно общался.
– Ваш соотечественник Элвир Рахимич рассказывал, что война в Югославии унесла жизни нескольких его родных, ему приходилось ходить пешком по 10 километров до школы и обратно. Расскажите, насколько военные действия в Боснии повлияли на ваше детство.
– У нас полтора года вообще не было тренировок. Мне тогда было 13 лет. До 18 мы играли по пять-шесть официальных игр в год в молодёжном первенстве. Не могли выступать на международном уровне, потому что только в 2002 году начали играть вместе с боснийцами и боснийскими хорватами. Это случилось, когда мне исполнилось 23 года. На тот момент у меня все еще не было футбольной регистрации. Мы даже не принадлежали к УЕФА.
– Практически, как Россия сейчас?
– Да, но Россия – большая и независимая страна, а мы были маленьким народом, многое мешало. У нас не было качественных игр, потому что город бомбили, а мы прятались вместо того, чтобы тренироваться. Без электричества, есть было практически нечего. Никаких шоколадок и бананов не было. Может быть, это пошло нам в пользу и закалило характер.
– Когда Россию не допустили к стыковым матчам, многие провели историческую параллель с Югославией, когда страна пропустила и чемпионат мира 1994 года, и Евро-92. Это похожие истории?
– Я, конечно, не помню 1992 год и как это все случилось, потому что мне было всего лишь 13 лет, но все же думаю, что ситуации схожи между собой.
– На ваш взгляд, футболисты должны страдать из-за действия государства и политиков?
– Вообще не должны страдать. Это все ошибочно, потому что футбол не делает ничего плохого, а наоборот – он объединяют людей. В России есть душа, история, культура. Именно поэтому эта страна имеет конфликты с западом – у русского народа настоящее видение жизни. Конечно, оно христианское, православное, как и у меня, поэтому оно мне еще ближе. Мир мешает России, потому что у них душа испорченная, понимаете? У них не то качество жизни, которое должно быть.
– Как вы считаете, когда УЕФА вернёт Россию?
– Никто не знает, почему Россию сняли, и когда вернут. Это политика УЕФА, только они в курсе. Мне сложно сказать. Вообще странно, что было принято такое решение, оно очень неправильное.
«Сообщили, что мной интересуются «Томь» и «Терек». Сказал, что в Грозный не поеду, потому что мне уже хватило войны»
– Предлагаю вернуться в 2005 год, когда вы стали футболистом «Томи». Как впервые узнали об интересе к себе из России?
– Я узнал от президента и тренера «Волыни». Мне сообщили, что мной интересуются «Томь» и «Терек». Я сказал, что в Грозный не поеду, потому что мне уже хватило войны. В итоге оказался в Томске.
– Какие были первые впечатления от Томска?
– У меня было не очень много впечатлений от города, потому что я сразу же начал играть. Я прилетел и через два дня попал в состав. В то время Томск был очень футбольным городом. Мне было очень хорошо. Тогда люди любили футбол, нас узнавали на улицах, переживали за команду, а результаты были хорошие.
– Опыт игры в украинском чемпионате помог быстрее адаптироваться в России?
– Мне помог язык, а менталитеты были совсем разные. Я играл в районе западной Украины – у них менталитет отличается. Если в восточной Украине менталитет схож с русским, то на западе я почувствовал, что люди не всегда позитивно относятся к вашей стране. Я выучил русский язык на Украине. К тому же там были очень большие нагрузки. Все это помогло мне уже в России. Хотя в Томске я тренировался меньше, чем в «Волыни».
– С какими бытовыми трудностями вы столкнулись, когда оказались в Томске?
– Трудностей не испытал, но было очень много перелетов. Когда была плохая погода, то мы жили и готовились к играм в Сочи. Из-за этого получалось реже находиться с семьёй.
– Вы оказались в Томске, когда команда проводила свой первый сезон в РПЛ. Какой вам запомнилась работа с тренером Борисом Стукаловым?
– Борис Алексеевич – хороший тренер и человек. Могу сказать, что его отношение к футболистам было очень приятное. Он не был жестким тренером, не ругался с игроками. Он больше разговаривал с нами. Я, к сожалению, поработал с ним максимум полтора месяца, потом пришел Бышовец, с которым мы провели остаток сезона.
– Что можете сказать о Бышовце? С его приходом команде удалось остаться в Премьер-лиге.
– Бышовец – опытный специалист, который всегда владел ситуацией. Правда, он не особо любил общаться с футболистами. Он тренер с авторитетом. При нем я играл хорошо. В начале мне нужно было время, чтобы понять его требования. Когда наступила пауза на сборы, я через тренировки и общение всё понял. В итоге сыграл на хорошем уровне. Меня даже признали лучшим игроком «Томи» в 2005-м.
– Валерий Петраков тоже хороший тренер?
– Да. С Валерий Петраковым мы, по-моему, сделали лучший результат. Тогда еще были Погребняк, Калешин, Климов – мы здорово играли. Петраков был жестким тренером. У него плотные тренировки и нагрузки. Если футболисты что-то не выполнили на тренировке, то он сразу делал замечание, мог не включить в состав. У меня проблем не было, я играл хорошо и был в хороших отношениях с ним. Тот год я тоже сыграл на отличном уровне, получил приглашение от «Москвы» и «Локомотива».
– Вы были в одном команде с Евгением Калешиным. Он сейчас, как и вы, тренер. Каким вы его запомнили?
– Мы играли вместе полтора года, немножко дружили. Калешин был хорошим, ответственным, работящим, честным и порядочным футболистом. Он мог что-то подсказать по игре, когда что-то не шло. Он никогда не хотел проигрывать.
– Сейчас его много критикуют за его громкие заявления. Приведу несколько из них: «Я за полный запрет агентов! Запретить паразитов футбола на законодательном уровне! Я всегда сам со всеми общался, потому что мозги надо иметь». Как вы к этому относитесь?
– Я по-другому к этому отношусь. Это то же самое, как сказать, что тренеру не нужны ноутбуки и планшеты. Это неправильно. Я думаю, что агенты – это часть футбола. Некоторые вещи можно использовать правильно и неправильно. Я согласен с тем, что иногда агенты делают что-то во вред. Тоже считаю, что футболист должен думать своей головой, когда агент предлагает ему варианты. Агент не должен влиять на игрока, которому самому нужно принять решение. И все же, я думаю, что без агентов в футболе никак.
– Ещё одна цитата Калешина: «Я думаю, что Европа приползёт к России. Без нашей страны и нашего рынка им будет очень тяжело. У нас огромнейший рынок, много футболистов и мыслящих тренеров. Мы можем придумать то, что не придумают они. Я смотрел испанскую Медиалигу. Это смешная пародия на нашу. То, что сделал Пике – смех. Даже близко не сравнится с российской Медиалигой». Согласны с ним?
– Полностью не согласен. Есть хорошие европейские футболисты, которые приезжали в Россию, и есть хорошие российские футболисты, которые приезжали в Европу. Это нормально, но я не думаю, что Европа будет зависеть от российских игроков. И России нужна Европа, и Европа нужна России. Это происходит не только в спорте, но и в других сферах жизни. Но вы сами видите, что делается в мире – есть люди, которые хотят нарушать и разрушать. Сейчас надо подумать, как правильно себя вести. Считаю, что нельзя было банить русский футбол, но сейчас ведь никто не мешает русским футболистам и тренерам ехать в Европу.
– Разве они нужны Европе?
– Я бы не сказал, что они не нужны в Европе, но там могут обойтись и без них, как и Россия без европейцев. Любой легионер привносит в команду другую культуру. Смешивание культур, по-моему, несет большую пользу. Я заметил, что в России хорошо приживаются сербы, боснийцы и хорваты.
– Приведу последнюю цитату Калешина: «Я думаю, в Европе ты через месяц должен говорить на их языке. Если мы не будем уважать свой труд и своих игроков, нас все будут пинать. Надо вводить жесткие требования, чтобы иностранный тренер выучил русский язык через два месяца, а пресс-конференция только на русском. Если он язык не выучил, пинок под зад и огромный штраф, увольнение». Согласны?
– Не могу сказать, правильно это или нет, но это точно нереально. Я, как иностранный тренер, хорошо говорю по-русски и знаю этот язык, но другому человеку не удастся его выучить за два месяца. Да и не в этом смысл назначения тренера. Истинный смысл заключается в том, чтобы он поднял уровень футболистов и качество игры. В его штабе могут быть русские тренеры, которые могли бы забрать его качества, умения и способности.
«В «Томи» говорили, что Бугаев – не профессионал, ходил с друзьями в клуб повеселиться, но это не мешало его игре»
– Вы застали молодого Павла Погребняка в Томске.
– Паша – хороший парень. У него всегда было желание играть, он обладал только положительными качествами. Погребняк поднимал не только самого себя, но и уровень футбола. Он и в Томске проявил себя отлично. Я ассистировал ему во многих голах, чтобы в том году он стал лучшим бомбардиром. По-моему, они вместе с Павлюченко разделили это звание. Оба забили по 13-14 голов. Он тогда хорошо сыграл в Томске, после чего получил предложение от «Зенита».
– Стал обладателем Кубка УЕФА и уехал покорять Европу…
– В Санкт-Петербурге он показал себя на высшем уровне, за счет чего уехал в Европу. Паша провел великолепную карьеру. Я очень рад за него, потому что в Томске у него были лучшие качества. У него была такая добрая, честная, неиспорченная душа. Наверное, из-за этого у него все сложилось. Погребняк выполнял большой объем работы. Он был левшой, хорошо играл головой и в единоборствах. Он был готов вцепиться за каждый мяч, всегда показывал свой максимум. Когда отдаешься, то тебе возвращается. У Паши так и вышло.
– Также вы успели поиграть с Алексеем Бугаевым. Помните этого футболиста?
– Помню, конечно. Он был отличным футболистом, хорошо чувствовал и понимал игру. В Томске он принес команде много пользы. Тогда говорили, что он непрофессионал, но я этого не замечал.
– Почему непрофессионал?
– Говорили, что он любил сходить с друзьями в клуб повеселиться, выпить. Самое главное, что это не мешало игре. Он перешел в «Томь» из «Локомотива». Помню, что тогда он играл хорошо, в Томске вообще был профессионалом.
– Вы слышали, что несколько месяцев назад его поймали с наркотиками, теперь ему грозит большой срок. По нему было понятно, что у него есть проблемы со спортивным режимом?
– Он всегда был спокойным парнем, никогда не создавал проблем на тренировках. У нас с ним были хорошие отношения. Новости про Бугаева я читал. Я читаю русские газеты и слежу за вашим спортом. Мне очень жаль, если это оказалось правдой, потому что многие футболисты после завершения профессиональной карьеры не могут найти себя. Сложно, потому что игроки заканчивают с футболом, уходят на пенсию, а им еще надо жить и чем-то заниматься. Они ничего не умеют, кроме игры в футбол. Все ребята, которые играли на высшем уровне – очень достойные, но не каждый может себя найти после завершения карьеры. Из-за этого многие пропадают. Такое происходит не только в России, но и в других странах. Футболисты остаются без денег, семьи… Разные случаи бывают.
– Валерий Климов тоже был классным футболистом, сейчас он ассистент в «Локомотиве». Каким вы его запомнили?
– Он был очень хорошим футболистом. Его сложно было остановить. У него была обводка нестандартная: разворачивался, пленил шаг. Как парень – веселый, всегда с улыбкой. С ним я время от времени общаюсь, поздравляем друг друга с праздниками. Иногда переговариваемся насчёт футболистов, которых предлагают в его команду. Так что у меня с ним есть связь.
«Первые полгода в Москве были кошмарными, но после этого города мне было сложно привыкать к другим»
– Вы ранее упомянули, что, помимо ФК «Москва», у вас было предложение от «Локомотива». Почему отказали «железнодорожникам»?
– Потому что предложение от «Москвы» было конкретней. Тогда клуб тренировал Слуцкий, он сам мне звонил и приглашал. Это для меня было самое важное. В «Локомотиве» всё было неопределенно, они тогда, по-моему, нового тренера ещё не пригласили. Не было никакого смысла отказывать «Москве». Я не пожалел об этом. Я считаю, что свои лучшие футбольные годы провел именно в этой команде. Может быть, я не играл на уровне лучших футболистов из других клубов, но мне в «Москве» было комфортнее всего.
– Насколько комфортно было жить в столице?
– Первые полгода вообще были кошмарными. Каждую ночь мне снилось, что я опаздываю на тренировку. Я всегда боялся пробок, что из-за них опоздаю, но потом привык. Москва для меня самый красивый и любимый город, от столицы остались только хорошие впечатления. После Москвы сложно было к другим городам привыкать.
– А клуб вам выделил какой-то автомобиль?
– Сначала у меня был водитель, потом я сам купил машину «Мазда 3».
– Вместе с вами в ту команду пришел Сергей Семак.
– Он неслучайно показывает такие результаты сейчас. Он был настоящим лидером и капитаном команды. Семак умел всех сплотить, со всеми общаться и налаживать отношения, чтобы вытаскивать максимум из игроков. Он стал одним из лучших русских тренеров.
– Сохранилось какое-то яркое воспоминание о нём?
– Помню, когда я приехал в Москву, ходил с ним, Кириченко и Козко в Третьяковскую галерею. Мы смотрели картины вместе. Я поиграл с Серёжей всего год, но помню, как он организовывал командные обеды и ужины. Даже возил нас на своих лимузинах. Он настоящий лидер!
– Ещё одним лидером той команды был Эктор Бракамонте. Что можете рассказать об аргентинце?
– Эктор тоже был настоящим лидером команды. С ним трудно было испортить отношения, он всегда был позитивным, ни о чем не тревожился. У него всегда с собой была гитара. Он и играл, и пел... На сборах собирал всех в комнату и играл нам. Я с ним недавно общался, когда Аргентина стала чемпионом мира.
– Что скажете про Пабло Баррьентоса? Помните такого?
– Да, помню, конечно. Баррьентос был очень талантлив, он мог решить исход матча одним своим действием. К сожалению, ему не удалось реализовать свой потенциал. Он несерьезно относился к футболу.
– Как это проявлялось?
– Он не всегда максимально выкладывался на тренировках, мог пропустить одну. Чуть-чуть не хватило ему.
– Президент ФК «Москва» Юрий Белоус рассказывал, что в команду могли прийти Луиш Фигу, Анхель Ди Мария и Эсекьель Лавесси. Слышали что-нибудь об этом?
– Конечно, слышал. По-моему, Фигу рассказывал, что жена отказалась переезжать в Россию.
– При этом в команду приехал Макси Лопес из академии «Барселоны». Что о нем можете рассказать?
– Это самый большой профессионал, с которым я играл. Лопес с огромным профессионализмом относился к футболу.
– В чем это проявлялось?
– Я помню, один раз мы приехали на базу накануне игры. Наш тренер Олег Блохин сказал Лопесу, чтобы он пошел наматывать круги по полю, потому что завтра в заявке его не будет. Блохин считал, что Лопес не выкладывался на тренировках. Многие игроки его уровня не выдержали бы, но он повел себя максимально профессионально. Я вообще не почувствовал, что его этот случай как-то задел. Он продолжил нормально общаться с нами и с тренерами. Я такого никогда не видел.
– Как вы со стороны на эту ситуацию смотрели?
– По-моему, это было немножко неправильно: нового футболиста такого уровня, который играл в «Барселоны», не ставить в заявку. Это было неправильно, но это решение тренера. Лопес не показал эмоций, не стал обсуждать с нами этот случай. Он выкладывался на все 100%. Потом он поиграл в «Милане». Хороший парень. Я не знаю как, но в «Москве» все складывалось так, что в команду приезжали очень качественные, отличные футболисты. У нас был очень приятный коллектив.
– Про Томаша Чижека можете что-нибудь вспомнить?
– Могу, конечно. Быстрый, скоростной, хороший футболист. Любил чешское пиво.
«Считаю, что тренер не должен заниматься тем, что делает Слуцкий на YouTube»
– Каким был Леонид Слуцкий на старте своей карьеры?
– Мне нравилось его отношение к футболистам. Слуцкому всегда удавалось найти правильный подход к каждому футболисту. Все в команде его уважали и любили. Это очень важно для тренера. Он всегда находил время, чтобы пообщаться со своими игроками.
– У вас был какой-нибудь памятный разговор со Слуцким?
– Такие разговоры были, конечно. Вообще, Слуцкий со всеми футболистами имел теплые отношения. Когда он не хотел ставить кого-то в состав, то напрямую говорил игроку о своем решении и извинялся. Слуцкий всегда объяснял, почему он так сделал, указывал на конкретные ошибки.
– Разве тренер обязан извиняться перед футболистом за то, что отвечает за результат команды?
– Понятно, что когда футболист играет, то он доволен, а если не выходит на поле – наоборот. Тренер должен сделать так, чтобы недовольных игроков не было. С этим Слуцкий отлично справлялся.
– Вы сейчас тренер. Когда не ставите футболиста в стартовый состав, какие-то приемы Слуцкого используете?
– Я его приемчики использую, да. Моя манера общения с футболистами – это приблизительная манера Слуцкого, но, конечно мы с ним разные. Он мог потанцевать, поприкалываться, а мне это все не идет. Я более серьезный. Больше всего я использую методики Миодрага Божовича. Конечно, я у каждого тренера что-то взял: у Петракова, Блохина. Я продолжу много работать над собой и прогрессировать. Хочу стать хорошим тренером. Для меня хороший тренер – это тот, кто выиграл какое-то соревнование: Кубок УЕФА или Лигу чемпионов, например. Мне 44 года, я в самом начале своей тренерской карьеры. Я усердно работаю. Надеюсь, что ко мне всё вернется бумерангом.
– Правда, что перед финалом Кубка России Слуцкий позвал комиков на базу?
– Мы приехали на базу, а Слуцкий позвал Гарика Харламова и Тимура Батрутдинова. Я даже записывал это всё на свой старенький телефон. Слуцкий привел их прямо накануне игры, примерно за сутки. Ребята показали свое шоу, было интересно и забавно. Для многих футболистов это был первый раз, когда они играли в финале Кубка России, на нас оказывалось большое давление. Слуцкий придумал, как его снять. Мы, правда, все равно проиграли на 103-й минуте. За неделю до этого я получил травму, которая не позволила мне сыграть, хотя тогда в кубке забил 4-5 голов. Это одно из главных разочарований в моей карьере.
– Слуцкий возглавил китайский «Шанхай Шэньхуа», а до этого 1,5 года сидел без работы и очень много снимался на YouTube. Что-то видели с ним?
– Там у них программа какая-то с Дзюбой или Березуцким, да? Я видел рекламу, но не смотрел. Я считаю, что тренер не должен заниматься этим. Тренер должен быть тренером. Но, конечно, никто не мешает ему самостоятельно распоряжаться своим свободным временем. Это личное дело каждого. Я поддерживаю его отношение к игрокам, но на его месте не участвовал бы в таких шоу. Слуцкий всегда был предрасположен к этому. На командных вечеринках он любил устраивать шоу. Ему нравится все это. Он построил уже достаточно серьезную тренерскую карьеру. Может быть, сейчас ему больше хочется стать медийной личностью. Тренерская работа очень нервная. Возможно, на Слуцкого оказывалось большое давление.
«Когда я вернулся в Боснию, то понял, что мой менталитет русский. Не могу жить полноценно, в отличие от России»
– После Слуцкого в команду пришел Олег Блохин. Что поменялось и как вам работалось с ним?
– Они со Слуцким были очень разными. Блохину было сложно. Он был игроком и тренером советской закалки. Олег Владимирович – очень жесткий, совсем не общался с футболистами. А мы ведь привыкли к постоянной коммуникации. Из-за этого начало чемпионата-2008 вообще не получилось. Потом пришли новые футболисты и стало намного лучше. Некоторые ребята, которые играли при Слуцком, не хотели принимать методику Блохина, из-за чего поменяли клубы. Это был трудный период адаптации: не только Блохина, но и футболистов. В том сезоне команда показала плохие результаты.
– Как-то раз вы назвали Блохина диктатором. В чем его строгость заключалась? Он запирал футболистов на базе, что-то запрещал?
– Нет, он просто не любил общаться с футболистами и журналистами. Он никогда не отвечал на наши вопросы, не пускал к себе в кабинет. Блохин был очень закрытым, но он не был диктатором. Просто у него не было такого отношения к своему делу, как у Слуцкого. Я думаю, это из-за того, что он был лучшим футболистом мира. Чтобы быть лучшим, нужно обладать именно таким характером. Это что-то очень особенное. Возможно, такие тренеры подходят для сборных, но не для футбольных клубов.
– Лучшие футболисты обладают эгоизмом?
– Да, есть такое. Он нам приносил кассету со своими голами. Конечно, Блохин был сумасшедшим футболистом, но я думаю, что так тренер не должен себя вести. Самое главное для тренера – это выбросить футбольную жизнь из головы.
– В какой момент вы поняли, что проект ФК «Москва» может скоро закрыться из-за финансовых проблем? Был ли такой момент вообще?
– Тогда Божович был тренером. Я продлил контракт на три года и поехал на сборы. У нас уже тогда появилась информация, что клуб, возможно, не сможет подать заявку на этот сезон. Так и случилось. Когда мы вернулись со сборов, то стали свободными агентами и должны были выбрать новый клуб.
– Клуб вам задолжал какие-то деньги?
– Выплатили. Вообще ничего не осталось. После расторжения контракта мне все компенсировали. Все прошло корректно и порядочно.
– Тогда вы вернулись домой, в Боснию. Были ли еще варианты?
– Я вернулся домой, потому что немного был расстроен от того, что «Москва» перестала играть. У меня было предложение из Новосибирска, но я не хотел соглашаться. Я решил вернуться в родной город, думал, может быть, появится какой-то вариант из Европы. На самом деле, вернувшись в Боснию, я совершил ошибку.
– Почему?
– Я мало играл, а потом было очень сложно найти новую команду. В итоге я перешел в брянское «Динамо». Они предлагали мне большой контракт, но я не хотел оставаться в первом дивизионе, поэтому подписался на полгода. После этого поехал на сборы вместе с «Уралом», но агенты не договорились о зарплате, мне пришлось искать другой клуб. Меня ни один из вариантов не устроил, поэтому я вернулся домой. Мне некуда было идти, я решил, что для 31 года хватит. Надо было создавать отношения и семью.
– Не жалеете, что тогда не перешли в «Сибирь»? Тогда клуб участвовал в квалификации Лиги Европы.
– Я в принципе жалею, что ушел из России. Мне так нравится эта страна. В то время, когда я проживал свои лучшие годы и становился человеком, меня развивал русский менталитет. Понимаете? Когда я приехал обратно в Боснию, я понял, что мои менталитет и характер уже не боснийские, а русские. Я стал русским человеком. В Боснии я не могу жить полноценно, в отличие от России.
