После Олимпийских игр в Токио федерации начинают подготовку к новому циклу. К тому же, до следующих игр в Париже осталось всего 2,5 года. Ещё раньше состоится большая проверка у спортсменов в водных видах спорта – следующим летом их ждёт чемпионат мира в Японии.
В конце олимпийского года Metaratings.ru пообщался с главным тренером сборной России по прыжкам воду Светланой Моисеевой, чтобы обсудить итоги игр и планы на будущее. В разговоре с нами Моисеева прошлась по всем актуальным темам:
- удалось ли выполнить медальный план на Олимпиаду;
- что произошло с Никитой Шлейхером во время медального прыжка, и как он приходил в себя после ошибки;
- почему выступление Виктора Минибаева можно назвать подвигом;
- как судьи лишили россиян ещё одной медали в Токио;
- выплатило ли государство тренерам обещанные премии;
- как тренеры олимпийцев реагируют на новости с огромными неустойками футбольным тренерам.
«Просмотр юниоров – начало подготовительной работы к Олимпийским играм»
– На прошлой неделе вы присутствовали на Кубке президента Татарстана, где участвовали юниоры. Вы – главный тренер всей сборной. Насколько для вас важно быть на таких стартах среди юниоров?
– Наступает новый олимпийский цикл, и просмотр юниоров – наша первоочередная задача. Можно сказать, что это начало подготовительной работы к следующим Олимпийским играм.
Мне нужно было посмотреть, что они на сегодняшний день собой представляют для возможного попадания в основную команду. Кроме того, среди юниоров уже есть спортсмены, которые работают в основной сборной. Это девушки старшей возрастной группы, и мне было интересно посмотреть, в каком они состоянии. Сразу уточню, что я не присутствовала на всех финалах, но быть в курсе нашего ближайшего резерва я должна, это моя работа.
– Увидели ребят, которые потенциально уже в ближайшее время смогут помочь взрослой сборной?
– Шанс попасть в команду есть у всех, потому что ребята на виду, но пока говорить об этом преждевременно. При этом у нас есть недавний пример Анны Конаныхиной, которая в этом году о себе громко заявила, выиграв чемпионат России, Кубок России и чемпионат Европы. Несмотря на юный возраст, она поехала на Олимпийские игры (во время Игр в Токио россиянке было 16 лет, – прим. Metaratings.ru). Надеюсь, что кто-то из юниоров тоже сможет ворваться в старшую сборную.
– Бывший президент ФИНА Хулио Маглионе называл Казань российским центром водных видов спорта. Согласны с этим?
– Дворец водных видов спорта в Казани сейчас один из лучших в стране. Все важнейшие старты мы проводим в Казани: как внутренние, так и международные. Бассейн был построен к Универсиаде-2013 и с тех пор остаётся в топе наших водных дворцов. Приятно видеть, как руководство республики развивает спорт, в частности, прыжки в воду.
– В Казани состоялся подготовительный турнир к чемпионату мира среди юниоров, который пройдёт в Киеве. У нашей сборной не будет сложностей во время турнира в Украине?
– Проблем нет, Украина для нас запрета на участие в соревнованиях не ставит. К тому же организация ложится на международную федерацию. Там решили провести турнир в Киеве, и они дают гарантию безопасности, что соревнование пройдёт без эксцессов.
Сейчас все турниры проводят в «пузыре», поэтому спортсмены проводят всё время в гостинице и на объекте. Причем бассейн в Киеве соединен коридором, так что даже выходить на улицу не нужно. Будем надеяться, что в гостиницу не впустят посторонних людей. На объекте всегда есть охрана, к тому же Киев регулярно проводит большие старты, и ни разу мы не сталкивались с неприятными ситуациями.
«После трагичного запрыга Шлейхер закрылся от всех, до отъезда из Японии он был сам не свой»
– Перед Олимпиадой вы давали интервью нашему изданию, где делились своими ожиданиями. Как вам итоги Олимпийских игр в Токио у нашей сборной?
– Наши ожидания оправдались не полностью. В медальном плане у нас были две медали: серебряная и бронзовая. Так что медальный план мы не выполнили.
На серебро мы рассчитывали у ребят на синхронной вышке, но они стали третьими. Ребята молодцы, но один шаг вверх не был сделан, им было по силам дотянуться до серебра. Вторую медаль мы ожидали увидеть на мужской вышке или на трамплине 3 метра в синхронных прыжках. В мужской вышке Саша Бондарь и Виктор Минибаев достойно боролись.
– Что помешало им добраться до пьедестала?
– На мой взгляд, судьи предвзято отработали соревнования не в нашу пользу. Конечно, у нас в прыжках так не принято говорить, но, по моему мнению, некорректное судейство не позволило Бондарю завоевать личную медаль.
– Ещё один шанс на медаль был у Евгения Кузнецова и Никиты Шлейхера?
– Да, и для нас это был самый трагичный запрыг. Ребята были очень близки к медали. Уверенного исполнения прыжка хватало для бронзы, но случилась грубая ошибка одного из спортсменов. Он не справился с психологической нагрузкой. Другого я не вижу. В итоге ребята получили ноль баллов и оказались восьмыми. У Никиты был шанс реабилитироваться в индивидуальном зачёте, но он не смог показать того, что умеет. К сожалению, неудача в синхронных прыжках не позволила ему собраться и хорошо отпрыгать свою программу в индивидуальных прыжках.
Женя же сумел настроиться. Конечно, у него и опыта побольше. Для него тоже было обидно упускать бронзу, но он мгновенно переключился. Были прыжки с ошибками, но в целом он показал себя бойцом, а некоторые прыжки были классикой исполнения, на которых можно обучать других спортсменов. Хоть он остался без медали в индивидуальных соревнованиях на трамплине, Женя остановился на высоком пятом месте. Хочу поблагодарить его, что он смог справиться с психологическим грузом и достойно выступить.
– Вы сказали, что ошибка Шлейхера уходит корнями в психологию. Но ведь за несколько месяцев до Олимпиады у него была тяжелая травма ноги. Она не повлияла?
– Нет, это не та история. Он полностью прошёл весь путь восстановления. Конечно, он потерял какое-то время на подготовку, но физически к Токио он был хорошо готов, отлично выступив на чемпионате России в Казани.
На мой взгляд, у спортсмена была супермотивация, которая не позволяет держать голову холодной. В нашем виде спорта нужно в первую очередь прыгать без эмоций, правильно и четко выполняя все движения, чем пытаться делать это суперклассно.
– Как в таких случаях вести себя тренерам?
– Мы Никиту сразу поддержали. Разбираться в причинах сразу нет никакого смысла, на эмоциях мы можем натворить разных дел, поэтому мы просто пытались его успокоить. Мы понимали, что ему надо прыгать дальше в индивидуальной программе, но Никита закрылся от всех. До отъезда из Японии он был сам не свой. Вся ситуация ему мешала даже не прыгать, а просто находиться в коллективе. Все ребята отнеслись к этому с пониманием. От ошибок никто не застрахован. И эта ситуация нам показала, что у нас очень дружная команда.
– Дмитрий Саутин после игр выступил с недоумением, почему не поехал на игры Илья Захаров. По его мнению, он бы так не дрогнул в паре с Кузнецовым. Вы не жалели, что не взяли Захарова в Токио, минуя сито отбора?
– На мой взгляд, Захарову не хватило времени на подготовку. Если бы он решил, что очень хочет на Олимпийские игры, то было необходимо начать тренировки немного раньше. Он мог бы сам поддерживать свою физическую форму, чтобы в марте прыгать по полной. Наверняка Захаров бы не получил ноль за последний прыжок, но насколько качественно он бы выполнил остальные прыжки и насколько качественно пара Кузнецов – Захаров показала бы себя после длинного перерыва, большой вопрос. На тот момент мы приняли правильное решение.
– Как сейчас дела у Шлейхера?
– Никита приезжал к нам на сбор. Первое время даже спустя несколько месяцев он был сам не свой, но мы ему дали почувствовать, что наше отношение к нему осталось на том же хорошем уровне. К концу сбора мы видели прежнего Никиту, который готов бороться и прыгать на высоком уровне.
«То, что сделал Минибаев на Олимпиаде, можно описать спортивным подвигом»
– У девушек были шансы на высокие результаты?
– Мне понравился прогресс Ани Конаныхиной, о которой мы уже говорили. Для неё тот сезон получился очень насыщенным, и на таком кураже на Олимпиаде могло произойти что угодно. Но перед началом Игр мы проводили заключительный сбор, на котором она сдала положительный тест на коронавирус. Вместо подготовки она две недели провела в закрытой комнате на карантине, а ещё сама болезнь протекала с неприятными симптомами.
Конечно, Аня к Олимпиаде пришла в себя и успела акклиматизироваться в Японии, но план подготовки уже был нарушен. Для неё эти Игры стали первыми в жизни. И кроме эмоциональной нагрузки был ещё физический стресс. Из-за болезни она не вышла на пик формы к Олимпиаде и не показала того, что умеет. Будем надеяться, что после приобретенного опыта в следующем олимпийском цикле ей будет психологически легче.
Юля Тимошинина и Маша Полякова свои задачи выполнили, отпрыгали удовлетворительно. Перед ними стояла цель попасть в финал. Пока нам сложно бороться за медали в этих дисциплинах, но прогресс идёт.
– Какие у вас впечатления от Игр?
– Вроде всё хорошо, но не отлично. Хотели мы большего. По сравнению с Рио, где у нас не было медалей, получилось лучше, но легче от такой динамики не становится.
– Виктор Минибаев говорил, что прыгал на обезболивающих. Что с ним было?
– С ним случилось что-то непонятное. Он был очень хорош на чемпионате России и чемпионате Европы, но на тренировочном сборе в Сочи внезапно повредил спину. На протяжении двух недель мы пытались решить эту проблему. Вроде всё поправили, но буквально перед вылетом в Токио у него вылетает плечо. Опять всё началось заново: неделя без входов в воду вниз головой, только зал, без маха рук. Пришлось всего заклеивать и выходить на обезболивающих. Он понимал, что для всех было бы катастрофой, если бы он не смог выйти на вышку. Поэтому огромную работу сделали наши врачи, массажисты и весь тренерский штаб. За что им большое спасибо.
– В интервью нам он назвал личной гордостью, что смог преодолеть трудности, но отказался называть себя героем. По-вашему, он герой?
– Спорт так устроен, что очень многие выходят на важные соревнования с повреждениями. Виктор отлично выполнил свою работу и отнёсся к ней как настоящий профессионал. Соглашусь с ним, что, может, называть это геройством было бы слишком громко. Но спортивным подвигом, наверное, это можно описать.
– Также Минибаев сказал, что пока не решил, готовиться к Играм в Париже или нет. С тех пор прошло 4 месяца, есть новости по нему?
– Про Париж пока далеко ему думать, потому что он спортсмен уже возрастной. В Токио он был самым старшим участником в финальном соревновании. Прибавлять к этому 3 года и прыгать вышку очень сложно. Пока могу сказать, что завершать карьеру он не планирует.
«Олимпийского духа в Токио я так и не уловила»
– Какими были Игры в Токио в организационном плане?
– Если честно, у меня сначала вообще не было ощущения, что мы приехали на Олимпийские игры. В моей карьере это уже третьи Игры. В Лондоне было до мурашек с первого дня соревнований, здесь ничего не было. Мне показалось, что в первый день награждения спортсменов организаторы даже не включили музыку. На мой взгляд, значимости мероприятия не было. Потом мы уже сами стали себя заряжать, но это получалось искусственно. Может, кто-то любит так выступать, но без зрителей, я думаю, это очень трудно. Олимпийского духа я так и не уловила.
– Олимпийская деревня тоже не добавила эмоций?
– Там было очень много народу, но ни с кем нельзя было пересекаться. Радовало, что еда по сравнению с Рио была съедобная. Комнаты не могу назвать очень комфортными. Мы жили вшестером в одной квартире, стены были гипсокартонные, а из досуга только кровать, потому что мебели было минимальное количество, а выходить куда-то в деревню было нежелательно.
– Что больше всего выводило из себя?
– Тяжело было свыкнуться с ежедневными тестами. Любой чих или лёгкая заложенность носа сразу вводили в стресс. Мы каждый день думали, как бы не сдать положительный тест. Спортсмены с этой мыслью находились постоянно, потому что никакой социальной дистанции в бассейне уже нет. У них общие душевые и теплые ванночки, один бассейн, очереди на снарядах. Поэтому спортсменам приходилось думать не только о прыжках, но и о том, что в любой момент ты можешь слететь из-за положительного теста.
– Зато объект, наверное, был на высоком уровне.
– Да, к бассейну нет никаких вопросов. Организаторы специально затемнили трибуны, чтобы спрятать эффект пустых трибун. От этого было ощущение, что бассейн находится в космическом пространстве.
– Отсутствие формы и флагов не так стесняло, как сама атмосфера отрешенности?
– Думаю, да. Лишение нас формы и флагов мы восприняли как наказание ещё задолго до начала Игр. У нас была достаточно симпатичная одежда, и все понимали, что мы из России. У организаторов было проблем больше, чем у нас. Видимо, им не объяснили, почему они не могут называть нас Россией. У нас шли технические совещания, и в нашу сторону обращались: «Россия». Мы сидим-молчим. Они с удивлением смотрели, а мне приходилось самой поправлять, что нас неправильно называют. Слава богу, никаких инцидентов не было ни в адрес нашей делегации, ни в сторону спортсменов.
– Прыгунам было сложнее всего, потому что пришлось прожить в Японии почти месяц из-за особенностей прыжкового турнира. Сходили с ума под конец?
– Думаю, уже в середине турнира мы были близки к такому состоянию! Первую неделю мы провели на сборе в Канадзаве, и там за нами строго следили 4 человека. Сопровождающий шёл за нами даже до туалета и раздевалки. Немножко похоже на бред, но пришлось принять такой порядок. К нам даже никто не мог подойти, чтобы сделать фотографию.
Минибаев и Бондарь уже успели отойти от эйфории после бронзы, потому что только к концу игр их ждал индивидуальный турнир. При этом тренироваться можно было рано утром или поздно вечером. Был очень неудобный порядок.
Я бы отметила англичан. Они заранее сделали ещё одну базу для себя в Японии. Томас Дейли завоевал медаль, и его отвезли на ту базу за пределами деревни. Там был свой ресторан, своя гостиница, свой бассейн, восстановительный центр и, главное, без олимпийской суеты. Он спокойно тренировался, вернулся за 3 дня до старта и свежим прыгнул ещё на одну медаль. Это правильный подход, мы бы хотели сделать то же самое. Но Англия это делала на уровне всей олимпийской команды, а у нас спортсмены приезжали непосредственно к стартам из мест заключительных сборов. В основном это были восточные регионы нашей страны: Владивосток, Хабаровск, Иркутск. И у нас в этих регионах нет бассейнов для прыжков в воду.
Другой минус, что действовало правило «отпрыгал – покидаешь деревню». К концу соревнований, когда своего старта ждали Бондарь и Минибаев, из всей команды остались только 2 тренера и массажист. Больше никого не было. Если в первые дни мы в 11 человек болели друг за друга, то в последний день даже такой группы поддержки не оказалось.
– Понимаете, что теперь это новая реальность спорта?
– Мы уже перестраиваем себя. Сборная сейчас на закрытом сборе на озере Круглом. Там тоже полная изоляция, и, конечно, спортсменам от этого не легче. Может, им никуда и не надо выходить, но сам факт ограничения свободы неприятно сказывается на настроении спортсменов. Следующим летом чемпионат мира по водным видам спорта пройдёт тоже в Японии, и вряд ли ситуация изменится. Думаю, наш мозг постепенно привыкает к новому образу жизни спорта. Морально многие уже свыклись, что в ближайшее будущее нас ждут такие «пузыри», каждодневные тесты и ограничения по зрителям. Хотелось бы только, чтобы хотя бы минимальное количество болельщиков допускали до трибун.
«На Олимпиаду в Париже мы заявили от себя одно серебро и одну бронзу»
– В целом министерство спорта как оценило выступление команды?
– У нас состоялся экспертный совет, на котором мы выступили с полным докладом о планах подготовки. Они ожидали от нас большего. Категорических мнений не было в наш адрес. Мы выслушали критику и замечания. Но мы и сами указывали на наши ошибки и проблемы, с которыми мы столкнулись.
– До Олимпиады в Париже осталось 2,5 года. Чего вы ждёте от неё?
– Мне бы хотелось, чтобы выстрелили наши девчонки. Мы понимаем, что нас ждёт смена состава, некоторые лидеры закончили свои выступления. Впереди у нас переломный момент. Если мы о себе заявим на чемпионате мира, Европы, то свой статус будем подтверждать дальше на Олимпийских играх. У меня большие надежды на девчонок и с вышки, и с трамплина. Если индивидуально немножко сложно, то в синхронных прыжках они могут бороться за медаль. Очень этого хочу.
У парней всё в порядке. Сейчас главное, чтобы они полностью пришли в себя после Токио. Они должны подтвердить свои звания. Илья Захаров вернулся в строй. Мне самой интересно, как он преодолеет себя и сможет вновь попасть в сборную. Характер и воля его известны, осталось доказать, что умение прыгать наш олимпийский чемпион не растерял.
– Какие планы на Париж?
– Мы опять заявили в план от себя одно серебро и одну бронзу. Надеюсь, что ещё активнее конкуренцию наши парни смогут навязать в индивидуальных дисциплинах.
– До Парижа всего 2,5 года или целых 2,5 года?
– Конечно, всего. Это теперь уже мало. Поэтому пора уже готовиться к следующим олимпийским играм.
«Государство пока никак не поощрило тренеров медалистов. Обещали премии и ордена – ничего этого нет»
– Ваши медалисты получили по 1,7 млн рублей и по внедорожнику за 5 млн рублей. И это, не считая бонусов от регионов, которые представляли спортсмены. Как государство поощрило вас и других тренеров?
– Пока никак.
– Почему?
– Это вопрос к нашему государству, почему тренеры ничего не получили. Медали, ордена, денежные премии – всё это обещали и ничего этого нет. Мы ждём, что государство оценит наши заслуги. Тренеры внесли огромный вклад в подготовку спортсменов, это прямая связка, и все понимают, что без тренеров спортсмены никаких результатов бы не достигли.
– От регионов тоже?
– От регионов уже получили. Спортсмены, представляющие Московскую область, получили по 2,5 млн. Тренеры – по 500 тысяч.
– Летом футбольная сборная России увольняла Станислава Черчесова и, по сообщениям СМИ, ему за досрочное расторжение контракта причиталось около 5 млн евро (более 400 млн рублей). Президент Российского футбольного союза Александр Дюков потом заметил, что Черчесов отказался от всей неустойки, но такие компенсации в футболе – обычное дело. Какие у вас эмоции, когда вы слышите такие новости?
– У меня вызывает вопросы такой договор, когда человек, которого увольняют, по условиям составленного контракта был вправе получить такие деньги от футбольного союза. Такие новости вызывают напряжение и недоумение в тренерском сообществе. Это несоизмеримо даже с многократными олимпийскими чемпионами. Их зарплаты, даже когда они побеждают, не соответствуют будничной зарплате игрока условного «ФК». Почему условного, потому что наши футболисты на мой взгляд, недостаточно хорошо играют, где бы они ни выступали.
– А как научиться играть?
– Я не эксперт в этой теме, но возьмём, к примеру, сборную по синхронному плаванию. Там примерно такая же по размеру команда, что и в футболе. Они 200 с лишним дней в году вместе тренируются, поэтому у них всё очень слаженно. Если бы их набирали из регионов дуэтами, мы вряд ли бы собрали добротную команду даже из лучших синхронисток мира.
Здесь важно понять, что нужно для людей. Если им важно играть в клубах, зачем сборная вообще выступает на международных турнирах? Пусть тогда футбол будет клубным видом спорта без сборной, чтобы потом не травмировать умы всех огромными неустойками всё новых тренеров.
– Вы уже философски смотрите на то, что об олимпийцах чаще всего вспоминают раз в 4 года, в отличие от тех же футболистов?
– Уже привыкли, что футбол – спорт №1, даже если он никакой. Нам приятно, когда нас хотя бы показывают по телевизору во время международных турниров. Как говорится, мы знаем своё место, которое нам определило наше общество.
