В последние годы мы привыкли к тому, что фигуристы, которые завершили карьеры (или близки к этому), уходят с головой в медиапространство, где стараются себя реализовать. Мало кто сразу же начинает трудиться на благо фигурного катания, но, к счастью, всегда есть исключения из правил.
Владислав Мирзоев в паре с Анастасией Мишиной блеснул на юниорском этапе, но достаточно быстро завершил спортивную карьеру. Однако он с ещё большей силой погрузился в фигурное катание. Сейчас он тренирует детей, судит и работает в федерации Санкт-Петербурга по фигурному катанию. Мы поговорили с Мирзоевым о всех сферах его деятельности.
Из эксклюзивного интервью Metaratings.ru с чемпионом страны и серебряным призёром чемпионата мира среди юниоров вы узнаете:
- какова роль тренера в воспитании чемпиона;
- что дало изменение в судейских правилах;
- почему российские судьи лояльны к своим спортсменам;
- почему Мишин является уникальным тренером;
- почему ультра-си элементы в парном катании не удивляют.
«Как всё успеваю? Я получаю удовольствие от того, что делаю»
— Вы довольно разносторонняя личность: работаете в Федерации, тренируете, судите — как вы всё успеваете, каким образом можно всё это совмещать?
— Честно говоря, я сам не знаю, как всё успеваю. Мне безумно нравится то, чем я занимаюсь. Вообще, я стараюсь уделять время разным сферам. Все они, естественно, связаны со спортом и фигурным катанием. Я получаю удовольствие от того, что делаю — в этом весь секрет.
— После завершения карьеры вы не ушли из фигурного катания, а ещё больше влились в эту среду. На протяжении этого пути не возникало мысли, что нужно попробовать себя в чём-то другом?
— Конкретно мысли о том, что хочется попробовать что-то другое, не было. Я достаточно поздно начал заниматься фигурным катанием, и у меня была возможность учиться в школе по обычному расписанию. Я всегда учился хорошо, моими любимыми предметами были физика и математика. Если бы в определённом возрасте я не начал заниматься спортом, то, скорее всего, после школы углубился бы в физико-математическую сферу, поступил бы в технический вуз. Это было моим направлением деятельности до тех пор, пока я не начал заниматься фигурным катанием.
Затем я всецело погрузился в спорт, и у меня не возникало мыслей, чтобы попробовать себя в чём-то другом. Я понимал, что моя профессиональная карьера рано или поздно подойдёт к концу, но я всегда хотел остаться в этой сфере в качестве тренера и судьи. Я всецело это понимал и осознавал на протяжении всей своей карьеры. Также преподавание было одной из моих детских мечт, а так как я неплохо преуспевал в учебе, я поступил в аспирантуру и получил возможность попробовать себя в качестве преподавателя.
— Ваши дела и обязанности не накладываются друг на друга?
— Безусловно, иногда бывает тяжело в организации тайм-менеджмента. Стараюсь распределять своё время так, чтобы все успеть — на данный момент мне это удается.
— Тренерская деятельность занимает больше всего времени и сил?
— У меня, наверное, 50/50. Думаю, что и преподавание, и тренерская деятельность. Судейство занимает не так много времени, потому что соревнования проходят с некоторой периодичностью.
«В детстве тренеру принадлежат 70% заслуги»
— Вы занимаетесь с детьми. Ребят до какого возраста вы берете в свою группу?
— У нас нет ограничения по возрасту спортсменов, мы приглашаем детей всех возрастов. А в данный момент в моей группе занимаются ребята от 7 до 12 лет.
— Зачастую достижения спортсменов напрямую связываются с работой, проделанной тренером. Насколько в процентном соотношении велика роль тренера, который даёт спортсмену азы фигурного катания?
— Если мы говорим про азы и базу, то они, несомненно, играют огромную роль. Могу сказать это как преподаватель теории и методики фигурного катания, бывший спортсмен и тренер. От основ зависит то, как будет формироваться техническое мастерство фигуриста — насколько быстро и правильно оно будет развиваться. Если оценивать роль тренера и спортсмена в процентном соотношении, то это примерно 40 на 60.
— Что насчет детского тренера?
— Тогда 70% заслуги принадлежат тренеру. Ведь если мы берём спортсмена, который уже является мастером спорта, то роль тренера немного приуменьшается.
— В каком возрасте тренер активнее всего влияет на спортсмена?
— Когда начинается переходный возраст, проблемы с телом, весом, мировоззрением — тогда тренер играет большую роль. Когда спортсмен маленький, то он безукоризненно слушается наставника, а когда он взрослый, то уже не нужно давить и каким то образом влиять на него. Именно во время переходного возраста тренеру нужно максимально профессионально и компетентно найти подход к спортсмену, чтобы одновременно не сломать его, но и не расслабить.
— Отчасти работа тренера связана с психологией.
— Да, безусловно.
— Когда у детей появляется понимание, хотят ли они заниматься фигурным катанием дальше или нет?
— Думаю, что в более старшем возрасте — примерно к 13-14 годам. Ребята младше этого возраста особо не задумываются о таких вещах. Полагаю, есть такие дети, но их очень мало.
— Способен ли тренер спровоцировать интерес у спортсмена для продолжения карьеры?
— Безусловно. Спортсмен и тренер находятся бок о бок полдня, а иной раз и весь день. Тренер становится для фигуриста авторитетом, старшим товарищем, на которого хочется равняться. Можно провести параллель с семьей — на льду тренер становится для ребенка родителем, который способен повлиять на него.
«В спорте должны быть в меру жёсткий контроль и дисциплина»
— Существует ли модель того, каким должен быть детский тренер?
— Всеобще принятой и утвержденной модели нет, но я предполагаю, что тренер вынужден разбираться в вопросах детской психологии. Одна из главных и важнейших задач этапа начального обучения — заинтересовать ребенка и сохранить его здоровье, ни в коем случае не напугать или перегрузить его.
— Какой вы тренер? Можете ли вы оценить себя со стороны?
— Я считаю, что я достаточно требовательный, местами строгий, но объективный тренер. Моё мировоззрение в плане тренерской деятельности сводится к тому, что слишком мягкий и инфантильный специалист не приведёт спортсмена к желаемому результату. В спорте должны быть в меру жесткий контроль и дисциплина.
Я убеждался в этом не только на своём опыте, но и наблюдая за коллегами со стороны. У меня достаточно долгий опыт работы, я часто езжу в другие города, провожу сборы, и у меня появилась некая «выборка», на которой можно основываться.
— Есть и обратная сторона медали, так как всплывает много случаев, когда с детьми обращаются жестоко.
— Такое, несомненно, неприемлемо. Есть грань, которую переходить нельзя — не должно быть никакого рукоприкладства и насилия. Для меня это что-то сверханомальное. Также я считаю абсолютно неприемлемым оскорбление учеников, потому что спортсменов необходимо уважать с раннего возраста. Нельзя забывать, что тренер — это пример для ребенка. Как преподаватель, я также являюсь стараюсь быть примером для студентов.
— Как контролировать эмоции во время рабочего процесса?
— В этом помогают опыт, компетенция и педагогические приемы, которым обучают в высших учебных заведениях на дисциплинах психологии, педагогики, теории и методики. Необходимо применять знания, которые ты получил в университете, а также самостоятельно контролировать и критически оценивать себя.
— Наше поколение более прогрессивно смотрит на многие вещи. Однако, все ещё остаются отголоски советского воспитания, которое сказывается на формировании спортсменов. Как быть специалистам, которые придерживаются подобной модели воспитания в коммуникации с ребенком?
— Нужно рассматривать ситуацию с обеих сторон, поставить себя на место другого человека. В большинстве случаев, вопрос может разрешиться именно благодаря этому. Всегда нужно идти на спокойный, уравновешенный диалог.
Что касается тренеров старой закалки, большинство из них постепенно вливаются в современный тренировочный процесс. Кому-то из них очень тяжело это дается, но они понимают, что прогресс не остановить. У нас много молодых, прогрессивных специалистов, поэтому тренерам старой закалки приходится привыкать к современной системе, чтобы конкурировать и уживаться с ними.
— Появление молодых специалистов — плюс для фигурного катания?
— Думаю, что да. Обновление тренерских кадров должно происходить. Однако, стоит отметить, что родителям, которые отдают детей в большой спорт, необходимо избирательно относиться к выбору специалиста. Нужно узнать, какое у тренера образование, есть ли опыт в этом виде спорта. Из-за большого количества спортсменов растёт число тренеров. Зачастую я слышу от родителей жалобы о некомпетентности специалистов, незнании основ и базовых вещей, которыми должен владеть каждый тренер. Думаю, что это основная проблема.
— Тренерская некомпетентность может повлиять на формирование и развитие спортсмена. Насколько тяжело переучить спортсмена?
— В рамках теории и практики спортивной тренировки существует известный факт — научить заново гораздо легче, чем переучить. К сожалению, когда спортсмен усваивает некоторое двигательное действие с грубыми ошибками, переучить его бывает практически невозможно. Некомпетентность бывшего тренера является огромной проблемой и может повлиять на всю дальнейшую спортивную деятельность человека.
— В каком возрасте переучить спортсмена возможно с наименьшими усилиями? Или это все индивидуально?
— Действительно, в основном это индивидуально, так как у всех разные организмы. В среднем, когда спортсмен выучил что-то некорректно, то в ближайший год есть шанс переучить его. Если фигурист на протяжении нескольких лет выполнял элемент неправильно, то для тренера будет максимально сложно изменить ситуацию.
«Тутберидзе имеет полное право закрыться и быть неприступной»
— Лично для себя вы ставите цель стать тренером сборной или видите себя в других направлениях?
— Не буду лукавить, этот вопрос сложный для меня. Сейчас я не смогу дать однозначный ответ, потому что время подумать над тем, чем конкретно я хочу заниматься в будущем, у меня еще есть. Однако, работать тренером сборной я бы, конечно, не отказался, если бы предоставилась возможность.
Существует огромное количество факторов, влияющих на то, смогу ли я дойти до такого высокого уровня. Пока я не знаю, готов ли к такому тяжелому пути, ведь мне придётся всецело углубляться в тренерскую деятельность. На данный момент я занимаюсь несколькими сферами деятельности и получаю удовольствие от этой многозадачности. Мир переменчив, что будет дальше — пока не знаю.
— Мы говорили о тренерах старой закалки, которые переняли современные тенденции тренерской деятельности. Можно ли отнести к таким специалистам тренерский штаб Алексея Николаевича Мишина?
— Безусловно. Алексей Николаевич также является заведующим кафедрой в университете, в котором я преподаю, и он как никто другой смог интегрироваться в современную систему подготовки. Он совместил свои многолетние фундаментальные наработки и современные тенденции нашего вида спорта.
— Как думаете, каким образом Мишину удалось найти этот баланс?
— Я считаю, что дело в богатом тренерском опыте, желании добиваться высоких результатов и уважении к своим ученикам. Алексей Николаевич обладает такой жизненной философией, при которой нельзя останавливаться на достигнутом.
— Вы часто пересекаетесь с Алексеем Николаевичем?
— Конечно. Мы часто встречаемся на соревнованиях и в университете. Сейчас я пишу диссертацию, научным руководителем которой является Алексей Николаевич.
— Есть ли особые качества, которые вы бы хотели перенять у заслуженного тренера?
— Сложно выделить что-то одно. Могу сказать, что Алексей Николаевич всегда позитивен и открыт в общении — это одно из главных его качеств. Не всегда люди, обладающие таким авторитетом, способны быть настолько открытыми и расположенными к общению.
— Мишин умеет создать атмосферу лёгкости, благодаря которой чувствуешь себя наравне с ним.
— Да, рядом с ним всегда ощущается спокойствие.
— В противовес можно привести в пример Этери Тутберидзе. На публике тренер ведёт себя закрыто, неприступно. Насколько такой образ имеет место?
— Когда тренер достиг такого высочайшего результата, как это сделала Этери Георгиевна, она имеет полное право закрыться и быть неприступной для широкого общения с коллегами и СМИ. Я не считаю, что это плохо. Однако, у каждого свое виденье.
— Этери Тутберидзе достаточно часто критикуют за неприступность. Насколько это оправданно со стороны людей, которые несут подобный негатив в массы?
— Фигурное катание в России на протяжении долгих лет активно развивается благодаря нашим спортсменам, тренерам и Федерации, вместе с тем значительно увеличивается количество фанатов и болельщиков. Сложно представить, что такое бурное обсуждение каждого соревнования имело место быть 10 лет назад. Есть некоторая закономерность в негативных высказываниях болельщиков о тех или иных вещах. Хочется, чтобы подобного было меньше, но мы, к сожалению, на это повлиять не можем. В условиях той широкой огласки, которая существует на данный момент, критики, в том числе неоправданной, не избежать. Необходимо научиться с ней справляться.
— Продолжая говорить о тренерских штабах, как вы оцените команду Евгения Плющенко?
— Если оценивать результаты учеников Евгения, можно с уверенностью сказать, что они находятся на правильном пути. Плющенко сравнительно недавно стал заниматься тренерской деятельностью и смог добиться больших успехов как на юниорском, так и на взрослом уровне. Это значит, что созданы правильные условия и методика для фигуристов.
Хочется пожелать успехов и процветания команде. Чем больше в России будет тренерских штабов и конкуренции, тем лучше. Всегда нужно смотреть в будущее и развиваться. Если сейчас будут создаваться сильные тренерские штабы, с которыми старшие коллеги будут делиться опытом по мере возможности, то на протяжении долгих лет мы сможем сохранять превосходство. В прошлом были моменты, когда российские фигуристы показывали не лучшие результаты, а ведь все циклично. Для того, чтобы цикличность была равномерной, необходимо работать на перспективу.
— Может ли в будущем ученик превзойти учителя?
— Да. В этом нет ничего плохого, каждый учитель желает этого.
«Уровень фигурного катания в России так высок, что спортсмены могут самореализоваться внутри страны»
— Повлиял ли запрет на выступление российских фигуристов в международных соревнованиях на желание детей заниматься данным видом спорта? Если проанализировать последние имеющиеся данные, тот же футбол сейчас является более массовым, чем фигурное катание.
— Если сравнивать футбол и фигурное катание, так было всегда. Футбол более доступен для широких слоев населения, так как фигурное катание — дорогой вид спорта. Когда была Олимпиада в Сочи, случился «бум», и огромное количество детей приводили заниматься фигурным катанием. К сожалению, через какое-то время интерес пропал. Что касается бана на участие в соревнованиях, особого критического сокращения количества учеников не наблюдается, но такая тенденция, несомненно, существует.
— Раз тенденция существует, то надо уже бить в колокола?
— Наше государство различными способами старается мотивировать и поддерживать спортсменов. В этом году был расширен календарь, добавлены новые соревнования, придуманы новые форматы состязаний. Это, в том числе, привлекло больше зрителей. Спортивные чиновники двигаются в направлении решения данных проблем.
Если говорить о детском спорте, то там всё сложнее. Прививать интерес к спорту и мотивировать юных фигуристов — это в том числе работа комитетов, министерств и федераций. Спорт — это не только достижение результатов и целей, но и некий оздоровительный процесс. Нужно развивать массовый интерес к здоровому образу жизни.
— Могут ли нововведенные соревнования и форматы стать равноценной заменой международным турнирам?
— Думаю, что нет. На международных турнирах ты соревнуешься со спортсменами из других стран. Конкуренция в России безумно высокая, и многие фигуристы согласятся с тем, что соревноваться внутри нашей страны гораздо сложнее, чем на международном уровне. Однако, чемпионаты мира, Европы, Олимпийские игры — это что-то особенное, то, что складывалось десятилетиями. Возможно, в будущем будут внедрены соревнования, которые будут равноценны международным турнирам. Конечно, это сложный и во многом дискуссионный вопрос.
— Поставив себя на место нынешних спортсменов, как долго вы смогли бы продержаться в вакууме без международных соревнований?
— Это индивидуально для каждого спортсмена, у каждого своё мировоззрение. Также всё зависит от уровня поддержки государства и как долго она сможет продолжаться. Для спортсменов высокого уровня, которые десятилетиями шли к своей цели, поддержка и мотивация со стороны государства безумно важны.
— Талантливые российские фигуристы теряют возможность добиваться заслуженных титулов и медалей — это можно назвать трагедией?
— Сложно сказать. Конечно, это не то, к чему они шли. Однако, стоит отметить, что у нас меняются нормативные документы для присвоения разрядов и званий на основе российских соревнований. То есть раньше для получения определённого звания ты должен был достичь результата не только в России, но и на международном уровне. Сейчас есть возможность получить то же звание, выступая внутри страны на определённого уровня соревнованиях и показав регламентированный результат.
Уровень развития фигурного катания в России так высок, что спортсмены имеют возможность самореализоваться исключительно внутри страны. Условно говоря, чтобы стать медийной личностью или получить предложения о рекламе, раньше нужно было быть как минимум призёром Олимпийских игр. Сейчас всё постепенно меняется.
«Перекоса в судействе в сторону Тутберидзе я не заметил»
— В мире спорта часто возникают споры по поводу судейства. Насколько, на ваш взгляд, обоснованы претензии и высказывания болельщиков по поводу тех или иных судейских решений?
— Не хочется обижать болельщиков, но зачастую их претензии не совсем обоснованы. Разумеется, у каждого есть любимые спортсмены, которых хочется всецело поддерживать. Возможно, некоторые моменты болельщики упускают из виду. Например, если говорить о дисциплине танцев на льду, то для человека, не занимавшегося этим видом спорта или не имеющего особую квалификацию, максимально сложно увидеть некоторые технические моменты. То ощущение, которое болельщик получает от проката, энергетики спортсмена, может не совпадать с технической составляющей выступления.
Несомненно, я понимаю болельщиков, ведь они тратят огромное количество времени и финансов, чтобы посетить соревнования и увидеть любимого спортсмена. Понятное дело, что они могут быть чем то недовольны.
— Вы, как судья, замечали «перекос» в пользу тренерского штаба Этери Тутберидзе?
— Объективно говоря, я этого не замечал. Это сложный вопрос, так как нужно понимать очень многие технические моменты. То впечатление со стороны неподготовленного человека может не совпадать с мнением специалистов и судей.
— Как происходит работа судей? Как часто проходит аттестация?
— У нас ежегодно проходят судейские семинары, где мы проходим лекционные и практические части. Для специалистов, желающих повысить судейскую категорию или квалификацию, проходят экзамены. Даже судьи с высшей всероссийской категорией обязаны раз в четыре года проходить подтверждение аттестации.
Дело в том, что практически каждый год вводятся изменения в технических правилах и критериях оценивания — все судьи должны «оставаться в тонусе». Лично я стараюсь ежегодно проходить семинары. Учитывая, что я являюсь техническим специалистом всех четырёх дисциплин, а также имею квалификации оператора ввода данных, главного судьи и главного секретаря, я обязан пройти определённое количество семинаров.
— Как вам удается совмещать все четыре дисциплины и насколько это тяжело?
— У нас действует система, при которой судья должен иметь квалификацию как минимум двух дисциплин. Насколько я знаю, это сделано для того, чтобы удобно комплектовать судейские бригады на высокоуровневых соревнованиях. Специалист должен быть многофункционален.
Честно признаться, я не смогу назвать российского судью, имеющего все четыре квалификации. Как я все это совмещаю? Требуется много времени, чтобы изучать правила. Я регулярно сдаю экзамены и ежегодно от корки до корки перечитываю все изменения в правилах и необходимую информацию, чтобы оставаться максимально компетентным.
— Правда, что в танцах на льду самая сложная специфика?
— Да, в этой дисциплине особая специфика. Я был спортсменом национального и международного уровней в парном катании, но, думаю, что благодаря огромному количеству времени, уделяемому мной для изучения правил и получаемый опыт судейства, помогают мне разобраться во всех тонкостях и этой дисциплины. Кроме того, мне помог опыт моих коллег — я очень много общался с другими спортсменами, судьями, тренерами и обобщал их видение и опыт. Думаю, что на данный момент у меня успешно получается осознавать специфику танцев на льду.
— Взаимодействие спортсмена, тренера и судьи имеет место?
— Так и должно быть. Это взаимодействие появляется в ходе контрольных прокатов, которые проходят ежегодно. Существуют, например, контрольные прокаты сборной Санкт-Петербурга, где мы отсматриваем программы кандидатов в сборную России. После этого у судейского корпуса и спортсмена проходит лекционная беседа, где фигуристу указывают на все неточности и ошибки. Без взаимодействия с судейством достижение результата будет значительно замедлено.
— Насколько отсутствие практики на международном уровне может повлиять на квалификацию судей?
— Не думаю, что это может сильно повлиять на наших судей, так как уровень российских спортсменов очень высок. Внутри страны существует огромное количество соревнований, на которых работают соответствующие специалисты. Но возможно, если отстранение наших фигуристов и судей будет продолжаться ещё долгие годы, то может потеряться нить, связывающая нас с международным видением.
— В прошлом году появилось большое количество нововведений. Позволили ли они сделать судейство более объективным?
— Вопрос многогранный, отчасти философский. В основном изменения касались количества компонентов в программе — их сократили с пяти до трех. Это было сделано для того, чтобы в том числе совершенствовать работу судей и дать возможность быстрее принимать решение в условиях ограничения времени на выставление оценки в рамках трансляции соревнований в эфирном времени. Пока не могу точно оценить влияние нововведений, так как прошел год – это небольшой период.
— Эти изменения все же облегчили работу судей?
— Думаю, что работа судей всегда будет оставаться сложной, в силу неоспоримой ответственности и важности. Однако, слышал мнение коллег, что изменения все-таки помогли с точки зрения мобильного принятия решений и механики выставления оценок.
— Несмотря на различные нововведения и изменения, судье невозможно добиться объективности в выставлении оценок.
— В какой-то степени это так. У каждого человека своё мировоззрение и восприятие того, как он увидел ту или иную мысль, задумку или хореографию программы. Но судья все-таки обязан оставаться в рамках четко определенных критериев и нюансов правил, выставляя оценки спортсмену, несмотря на свое личное восприятие. В любом случае, всегда будет выигравший и проигравший.
— Часто говорят, что к российским спортсменам относятся лояльно, выставляя чересчур высокие оценки. Такая тенденция действительно существует?
— На протяжении прошлого сезона это было, но только с целью мотивировать и поддержать фигуристов. Разумеется, в фигурном катании каждой страны существует такая тенденция, и доказательством этому служит тот факт, что прокаты на национальном уровне не фиксируются Международным союзом конькобежцев. На соревнованиях внутри страны присутствует чуть более лояльное отношение.
— Весь прошедший сезон одной из главных тем был прорыв Ильи Малинина, исполнившего четверной аксель. Стоила ли игра свеч, ведь столь сложный и травмоопасный элемент оценивался не по достоинству? Правильно ли поступает ISU, не увеличивая баллы за такие тяжелые прыжки?
— Мы разговариваем о спорте высших достижений, где от прогресса никуда не уйти. Каждый спортсмен стремится достичь максимальных возможностей. Думаю, что в будущем будут разрабатываться специальные методики, новый инвентарь — всё это будет способствовать меньшему травматизму.
Рассуждая со стороны спортсмена, я считаю, что стоит увеличить баллы за исполнение сложных элементов, так как фигурист рискует здоровьем и тратит огромное количество времени на разучивание прыжка. Придерживаясь стороны судьи и тренера, я осознаю и понимаю политику сдерживания данного процесса.
«Косторная неплохо смотрится со своим партнёром»
— Вы могли представить, что четверные выбросы в парном катании могут произойти так скоро?
— Да, когда я являлся действующим спортсменом, фигуристы уже пытались исполнять четверную подкрутку и выбросы на соревнованиях. Если честно, я удивлен, что сейчас этих элементов так мало (смеётся). Думаю, что травмоопасность играет свою роль. Наталья Забияко, например, выполняя тройной выброс, получила очень серьезное повреждение.
— Кто, по вашему мнению, на данный момент является лучшей парой в российском фигурном катании?
— Сложно сказать. Прошлый сезон показал равную борьбу двух пар — Мишина и Галлямов соревновались с Бойковой и Козловским. Стоит отметить, что Тарасова и Морозов не сдают позиции. Будет интересно, каким образом в этом сезоне развернется борьба между этими парами.
— Стал ли неожиданностью уход Бойковой и Козловского в штаб Этери Тутберидзе?
— Честно говоря, да. Многие специалисты отмечали, что уход пары после Олимпиады был бы закономерен, но ребята перешли в штаб Этери Георгиевны после успешного сезона — это стало неожиданностью для многих.
— Фигурное катание наполнено неожиданностями. Алёна Косторная, например, пробует себя в парном катании. Есть ли перспективы у бывшей одиночницы?
— Я смотрел фрагменты выступлений с участием Косторной — она неплохо смотрится со своим партнёром. Они быстро смогли освоить базовые элементы парного катания. Пока сложно говорить о перспективах, будем наблюдать за ребятами в грядущем сезоне. Это очень интересно, потому что случаев, когда спортсменка такого уровня переходит в другую дисциплину, крайне мало. Могу вспомнить только итальянскую фигуристку Валентину Маркеи, прошедшую похожий путь.
— Вы тоже переходили из одиночного катания в парное — насколько тяжело было перестраиваться?
— Все зависит от того, кто становится твоим партнёром: бывший одиночник или фигурист парного катания. Сначала у меня была неопытная партнёрша, с которой мы учили основы элементов парного катания, а потом нас поставили в пару с Настей Мишиной, которая к тому моменту уже имела достаточный опыт выступлений в парном катании, поэтому я быстро освоил элементы и влился в процесс.
— Какое отношение вы имеете к Федерации фигурного катания Санкт-Петербурга?
— Я являюсь членом Коллегии судей и с недавних пор секретарем Тренерского совета. В рамках деятельности Коллегии я занимаюсь отслеживанием активности судей Санкт-Петербурга, помогаю оформлять им документы для присвоения или подтверждения квалификационных категорий, составляю отчеты. В Тренерском совете мне поручено вести документооборот и методическую часть деятельности в рамках моих компетенций как преподавателя в НГУ им. П.Ф. Лесгафта.
— По ходу вашей деятельности вам удавалось пересечься с Антоном Сихарулидзе, возглавляющим федерацию фигурного катания?
— Антон Тариэльевич посещал заседания коллегии судей, мы вели обсуждения в рамках совершенствования нашей деятельности.
— Какие впечатления он оставил на вас?
— Впечатления очень заинтересованного, знающего свое дело человека. Антон Сихарулидзе — олимпийский чемпион, который смог достичь высот после завершения карьеры в своей профессиональной деятельности. Сейчас Антон Тариэльевич всецело погружен в развитие фигурного катания не только в Санкт-Петербурге, но и во всей стране. Я считаю, что именно такие люди должны стоять у руля развития нашего вида спорта.
— Требователен ли он к своим подчиненным?
— В пределах разумного. Он соблюдает определенную субординацию и выходящих за рамки требований не предъявляет. Антон Тариэльевич — максимально спокойный и коммуникабельный человек.
