Азамат Засеев – настоящая легенда провинциального футбола 2010-х. Воспитанник осетинского футбола пробивал карьерный путь в Самаре. По-настоящему заблистал в «Уфе», с которой в качестве капитана прошёл путь от Второй лиги до квалификации еврокубков. Окончание карьеры Азамат проводит в родной «Алании». В 2019-м он подписал контракт с владикавказским клубом с одной целью – вернуть большой футбол в Северную Осетию.
В интервью Metaratings.ru 36-летний Засеев рассказал:
- как изменилось отношение к Валерию Газзаеву после банкротства «Алании»;
- кто из футболистов «Уфы» танцевал стриптиз в раздевалке;
- как Виктор Гончаренко убирал игроков из состава «Уфы» за будильник;
- почему Сергей Семак заслуживает восхищения;
- как оборвалось общение с Александром Зинченко.
«Алания» – больше, чем просто родной клуб. Это что-то в крови»
– Азамат, в апреле вам исполнилось 36. Возраст по футбольным меркам солидный. Как оцениваете свою физическую форму?
– По десятибалльной шкале оценил бы на твёрдую восьмёрочку. Физически чувствую себя хорошо, но всё зависит от психологии. Начинаешь вспоминать карьеру, к тебе начинают обращаться: «старый», «старичок». В голове это откладывается, и ты уже сам начинаешь загоняться: «Да, наверное, я уже старенький». И это становится некоторой слабостью.
– Насколько тяжело проходит восстановление после матчей?
– Если вспоминать, как проходило восстановление, когда мне было 25 лет, то сейчас тяжелее. Дольше сохраняются какие-то болевые ощущения в мышцах, но ни разу не было такого, чтобы я не мог выйти на тренировку. Да, тяжелее, но сейчас столько возможностей в плане восстановления, чего раньше не было.
– В чём секрет вашего спортивного долголетия? Есть ли какая-то особая диета?
– Питание – очень важно. Сейчас много информации можно найти. Когда мне было 30 лет или даже чуть меньше, я, будучи футболистом «Уфы», убрал из рациона сахар, молочку, глютен, шоколадки, батончики. Убрал достаточно резко, но сейчас понимаю, что это всё даёт плоды. Стало меньше травм, улучшилось самочувствие. Еще важно, что с юности у меня были тренеры, которые давали много беговой нагрузки, заложили хорошую «физику». Плюс очень многое зависит от характера.
– В какие моменты это проявляется?
– Когда по-настоящему тяжело, то хочется сказать: «Всё, стой». Буквально этим летом перед сборами бежали «йо-йо тест». Не все из нашей команды смогли пройти всю дистанцию, но я, в свои 36, его выбежал. Когда остальные постепенно начинают сходить, начинаешь думать: «Хватит», но остановиться не можешь. Не знаю, что это – стержень, характер или что-то другое.
– Пять лет назад вы вернулись в родной Владикавказ. Задам одновременно простой и сложный вопрос. Что для вас футбольный клуб «Алания»?
– Сложно охарактеризовать одним словом. Это какой-то ген, что-то родное, что-то внутри тебя, ведь я полюбил футбол именно с матчей «Алании». Тогда клуб ещё назывался «Спартак-Алания». Отец всегда брал меня с собой на матчи, выработалась культура боления, и футбол был настоящим праздником. Для меня «Алания» – это больше, чем просто родной клуб. Это что-то в крови.
«Свою первую зарплату даже не видел. У «Алании» были проблемы с финансированием»
– «Алания» гремела в чемпионате России в середине 1990-х. Что запоминалось вам в детстве больше всего?
– Воспоминания смутные, но остались. Первое – это чемпионство в 1995 году. Я был в гостях у дяди, он смотрел матч против ЦСКА (2:1). Он сильно радовался, я это подхватил. Я мало что понимал тогда, но осознавал, что случилось что-то грандиозное. Ещё помню хорошо домашний матч Лиги чемпионов против «Рейнджерс». На моих глазах мы проиграли 2:7, а покером отметился Маккойст. Я тогда разревелся, и меня брат успокаивал.
– Кто был любимым игроком?
– Одного не назову. Был любимый костяк – Омари Тетрадзе, Бахва Тедеев, Инал Джиоев. Для меня до сих пор эти фамилии – святое в футболе.
– Вы рассказывали, что ваша зарплата в молодёжке «Алании» составляла двести долларов. Помните, на что потратили первые заработанные деньги в футболе?
– Двести долларов по тем временем – это порядка шести тысяч рублей. У «Алании» в тот период были проблемы, поэтому я эти деньги даже не видел. Я был совсем юн, жил на плечах родителей. Деньги в то время ничего не значили для нас. Я шёл в футбол не за деньгами, а потому что полюбил клуб и игру. Свои первые деньги я заработал в футболе лет в 13. Я играл за сельскую команду, стали чемпионами, и нам дали в конвертах по 1000 рублей. Я с большим удовольствием их отнёс маме.
– В Северной Осетии всегда было много мастеровитых футболистов. Кто, на ваш взгляд, сильнейшие три игрока Республики?
– Для меня Бахва Тедеев и Инал Джиоев. К сожалению, им довелось не так много выступать именно в еврокубках. Зато много сыграл и многое показал Алан Дзагоев. Его назову третьим.
– Травмы помешали Алану добиться большего?
– С его головой, с его видением поля он мог добиться большего. Футбол меняется, сейчас больше атлетизма, но в своё время он мог добиться многого. Сейчас же и на позиции «десятки», и вообще личностей в футболе всё меньше.
– Алан Дзагоев сейчас работаем скаутом в ЦСКА. Вы уже задумывались, кем себя видите после завершения игровой карьеры?
– Конечно, задумываюсь. Мне кажется, что я могу быть полезным в тренерской деятельности. Планирую учиться на лицензию, но пока не хочу совмещать учёбу с игрой в футбол. Надо на чём-то одном сосредоточиться.
«После банкротства «Алании» по отношению к Газзаеву в регионе стало больше негатива»
– В 2011 году «Алания» пробилась в отбор Лиги Европы, а уже через несколько лет обанкротилась и прекратила существование. Вы в этот период выступали за «Уфу». Насколько сильно переживали за судьбу родного клуба? Какой была ваша реакция, когда «Алания» обанкротилась?
– Я всегда следил за «Аланией». Тогда я был в «Уфе», и в первом туре ФНЛ мы принимали именно «Аланию». Президентом клуба был Валерий Георгиевич Газзаев, а тренером – его сын Владимир. Они прилетели на чартере. Казалось, что всё хорошо, но вскоре всё исчезло.
Естественно, я переживал, потому что я знаю, что такое футбол для Осетии. Мальчикам нужно на кого-то смотреть, о чём-то мечтать. Смерть «Алании» повлекла за собой провал и в детском футболе. Раньше очень много было своих воспитанников. Сейчас всё иначе.
– Валерий Газзаев – первый тренер-чемпион в составе «Алании», первый и всё еще единственный российский специалист, бравший еврокубок с российским клубом. Насколько в регионе изменилось отношение к данному специалисту после банкротства «Алании»?
– Конечно, изменилось, много негатива к Газзаеву. Сейчас эра социальных сетей, один напишет, другой подхватит, но я не знаю, как там всё было на самом деле, поэтому я не могу винить Валерия Георгиевича, но ужасно, что так всё получилось.
– В 2019-м вы вернулись в родной клуб, и тогда же начался проект по возвращению «Алании» в Премьер-лигу. Насколько большая работа была проделана за эти годы?
– Колоссальная. Спасибо за это нашему президенту Владимиру Гуриеву. Огромная работа была проделана Гогниевым. Спартак Артурович с нуля собрал команду, ребят даже никто не знал. В первый же год мы заняли четвёртое место, но нам не дали сыграть в стыках. Я убеждён, что мы бы переехали любого соперника тогда. В РПЛ тоже шороху бы навели.
– В 2022-м вы дошли в Кубке России до финала, прошли «Зенит». Чем вам запомнилась та победа?
– Эмоциями. Хоть мы играли не во Владикавказе, а в Грозном, но все заждались таких матчей. Все ребята были голодными. Мы с «Зенитом» играли только на сборах. Мы были уверены в себе и выдали хороший матч. До сих пор натыкаюсь на ролики, и приятно вспоминать слёзы счастья болельщиков. Дорогого стоит.
– В контексте Спартака Гогниева чаще всего вспоминаются хороводы во время исполнения штрафных ударов. Какой была ваша первая реакция, когда вы увидели подобный вариант розыгрыша?
– Когда он нам это показывал, и мы всё это наигрывали, у нас мелькали, конечно, улыбки. Спартак Артурович тоже вместе с нами улыбался. В команде были выстроены такие отношения, что можно было и посмеяться с главным тренером. Очень многие запомнили Спартака Артуровича за счёт хороводов, но мало говорят о футболе, который мы при нём показывали.
«Я ещё не встречал ни одного молодого, который после крика стал бы играть лучше
– Вернёмся к настоящему времени. Стартовый отрезок чемпионата пока неоднозначный, команда расположилась в середине таблицы. На что «Алания» может рассчитывать в этом сезоне?
– Первая лига очень непредсказуема, поэтому тяжело что-то прогнозировать. Любой аутсайдер может забрать очки у фаворита. Даже в ситуации, что у нас нет своего стадиона, ушли несколько опытных игроков, мы можем забраться выше и даже выполнить задачу выхода в Премьер-лигу.
– Правильно я понимаю, что руководство поставило вам задачу выйти в РПЛ?
– У нас не может быть других задач.
– Вы в футболе, кажется, видели всё. Насколько у вас налажен контакт с молодыми футболистами, делитесь ли вы с ними советами, часто ли пихаете на футбольном поле и за его пределами?
– У меня отличный контакт с молодёжью. Я понимаю, что ни в коем случае нельзя нынешнюю молодёжь сравнивать с нами. Мы росли совсем в других условиях. Мы сильнее по характеру. Сейчас же молодёжь помягче. Кричать на них? Я ещё не встречал ни одного молодого, который после крика стал бы играть лучше. Я с молодыми буду решать вопрос по-другому, общаться после игр и тренировок, но точно не стану прилюдно на них орать. Да, важно вдалбливать, но если футболист не понимает, то рано или поздно футбол его и так отбросит в низшие лиги.
– Кто сейчас из футболистов «Алании» потянул бы уровень Премьер-Лиги?
– Сложный вопрос. По потенциалу способен Тарас Гаглоев. Он уже отметился несколькими голами, у него хорошая техника, неплохо принимает решения, может обыграть, но, чтобы чего-то добиться, необходимо работать, терпеть и прокачивать психологию. Терпения молодым сейчас остро не хватает.
«Не согласен со Слуцким, что Россия – не футбольная страна. Это то же самое, что сказать, что Северная Осетия – не футбольная республика»
– Вы застали банкротство «Алании» в 2005 году. Как тогда узнали о том, что родной клуб может прекратить деятельность и как это повлияло на вашу карьеру?
– О проблемах я узнал в конце сезона. Нас собрал руководитель, объяснил ситуацию, что «Алания» лишится профессионального статуса. Он пытался сохранить всех молодых в клубе, чтобы подняться на этом костяке. Мне эта перспектива не нравилась, потому что мало было надежд, что всё наладится. У меня уже тогда был агент, который говорил, что нужно уезжать.
– Варианты были?
– Были, потому что на тот момент я выступал за юношескую сборную России. Я прошёл просмотр, кажется, во всех московских клубах. Был и «Спартак», и «Динамо», и «Локомотив». Речь о дублирующих составах, но каждый раз «Алания» просила за меня сумму, которую никто не хотел платить. В какой-то момент я совсем отчаялся, меня хотел «Сатурн», я был в Кратово на сборах, но и там подошли и сказали: «Извини, мы не можем за тебя столько заплатить». Перед самым окончанием трансферного окна появился вариант с «Крыльями». В итоге перейти помог мой дядя, у которого были хорошие отношения с Сергеем Такоевым (президент «Алании» до 2006 года – Metaratings.ru).
– Вы оказались в самарских «Крыльях», где поработали с Гаджи Гаджиевым. Расскажите о том времени.
– Для меня Гаджи Муслимович был профессором. Меня привлекали к основному составу не так часто, но его теории, разборы я слушал с открытым ртом.
– В основе на вашей позиции выступали Андрей Канчельскис и Бенуа Ангбва. Пробиться было нереально?
– Думаю, что шансов у меня не было или один процент из ста. Канчельскис – легенда, Беня – машина. Оставалось лишь с ними расти, учиться. Требовалось время.
– Какое впечатление оставил Канчельскис?
– Андрей не стал снимать квартиру. Он жил, как и я, на базе. Много вечеров провели вместе, играли в нарды, очень душевный мужик. Андрей вёл себя скромно, при этом солидно, никогда не позволял себе лишнего.
– В Самаре после Гаджиева работали Сергей Оборин, Александр Тарханов и Леонид Слуцкий. С кем из них удалось наладить лучший контакт?
– Думаю, со Слуцким. Это был мой третий год в Самаре, я подрос, стал чаще привлекаться к тренировкам с основой, даже сыграл с ними на Кубок. Слуцкий – компанейский мужик. Оборин же наоборот очень строгий. Везде поставил камеры на базе, сам наблюдал за всеми. Леонид Викторович по спокойнее в этом плане.
– Многие говорят, что у Слуцкого талант находить контакт с любым футболистом? Насколько в то время он активно доверял молодёжи? И насколько часто общался с вами?
– Я не могу сказать, что Слуцкий много доверял молодёжи в «Крыльях». У него был очень хороший состав, а единственный из молодых, наверное, был Салугин. Они выглядели, как друзья. Молодёжи Слуцкий доверял мало, но с игроками основы у него был отличный контакт выстроен. Атмосфера в команде была супер.
– После Евро-2016 Слуцкий заявил: «Россия – не футбольная страна». Согласны с этим высказыванием?
– Не могу с этим согласиться. У нас у многих клубов просто армия болельщиков. Это как сказать, что Северная Осетия – не футбольная республика. Или сказать, что Москва – не футбольный город. Посмотрите, сколько болельщиков у «Спартака», ЦСКА. То, что Россия огромна и не везде в футбол играют, это уже особенности нашей страны.
«Уфа» была для меня чем-то непонятным. Я погуглил и удивился, что такого клуба даже не было»
– 2009 год вы полностью пропустили из-за болезни, после чего вернулись в «Беслан-ФАЮР», который тренировал нынешний тренер «Акрона» Заур Тедеев. С ним же вы воссоединились в «Алании» в 2022 году.
– На мой взгляд, Заур Эдуардович вообще не изменился. Он такой же требовательный и эмоциональный фанатик футбола, которому важно донести идею до футболиста. Тедеев следит за многими инновациями, ему важно, чтобы ребята следили за своим питанием.
– В 2011-м вы перешли в «Уфу», с которой прошли путь от Второй лиги до РПЛ и даже до еврокубков. Расскажите, что на тот момент представлял из себя клуб из Башкортостана?
– Для меня это было что-то непонятное. Я погуглил и удивился, что такого клуба даже не было. Было уфимское «Динамо». Сам проект заставлял верить в лучшее, но я понимал, что если тренер Андрей Канчельскис, то «Уфа» – это что-то серьёзное, абы куда он бы не поехал.
– Правда, что в то время просмотр в «Уфу» проходило 60 человек за сбор?
– Да, сбор в Кисловодске длился 22 дня, и каждый день приезжали новые футболисты.
– Еще недавно с Канчельскисом вы играли в одной команде, а теперь он ваш тренер. Это как-то изменило его отношение к вам?
– Я подходил к администратору и спрашивал, какое отчество у Канчельскиса (смеётся). Андрей как-то вызвал меня к себе, мы пообщались, и он мне сразу сказал: «Всё, что было, то уже было. Сейчас у нас разные места и чисто профессиональные отношения. Доказывай и работай».
– По-настоящему «Уфа» заблистала при Игоре Колыванове. Он сделал юношескую сборную России чемпионом Европы, вместе с «Уфой» добрался до РПЛ. Чем выделяется его тренерский подход?
– Колыванов создал душевную команду. Коллектив был готов друг за друга рвать и метать. Я не назвал бы Колыванова тактиком. Скорее наоборот, он старался доносить идеи проще: «Играйте в футбол, рубитесь». Он даже после плохих матчей, когда было понятно, что игра не пошла, мог теорию включить и сказать: «Всё, давайте выключайте».
«Фримпонг называл себя копчёным и танцевал стриптиз в раздевалке»
– При каких обстоятельствах вы стали капитаном «Уфы»?
– У нас капитанил Павел Аликин. Он был долгое время травмирован, и Колыванов решил передать повязку мне. Я бы не сказал, что у меня стало больше обязанностей. Я продолжил делать то, что делал и без повязки. Например, старался легионерам помогать быстрее освоиться, чтобы они лучше заиграли. В новом статусе я стал неким проводником между Шамилем Газизовым и командой.
– Вы как-то назвали Эммануэля Фримпонга настоящим кавказцем. Кто самый удивительный и необычный легионер, с которым вы пересекались?
– Недавно я общался с Фримпонгом, хоть у меня есть проблемы с английским, но мы увидели друг друга, улыбнулись, перекинулись несколькими фразами. В «Уфе» был такой коллектив, что я дружил абсолютно со всеми иностранцами и до сих пор поддерживаю общение, но для меня Фримпонг – самый позитивный. Никогда его не видел без настроения. У него была отличная самоирония, он позволял над собой шутить. Сам себя он называл копчёным. Я недавно смотрел видео, как он в первый же день пришёл в раздевалку «Уфы» и танцевал стриптиз.
– Благодаря победе над «Томью» в стыковых матчах, «Уфа» пробилась в Премьер-лигу. Как спустя столько лет вспоминаются те игры?
– Для меня это был очень важный день. Можно сказать, что я не попал в команду РПЛ, а вышел в неё сам. Мы прошли с командой путь от Второй лиги, мы это заслужили. Я помню, что после первого матча, когда мы обыграли «Томь» со счётом 5:1, я шёл со стадиона и не знал, как себя вести. Мечта так близко.
– Успехи «Уфы» тесно связаны с именем Шамиля Газизова. Расскажите о нём?
– Для меня он очень близок. Мы общаемся, друг друга не забываем. Он меня отпускал из «Уфы» с очень тяжёлым сердцем, отговаривал. Для меня он в каком-то плане, как отец. Шамиль – человек, который любит держать всё под контролем. В клубе он знал каждого сотрудника, от уборщицы до любого воспитанника. Он сделал из «Уфы» бренд.
– В чём секрет успеха Газизова?
– Он большой профессионал, и не боялся делать смелые решения. Бывало, ошибался, но ошибался уверенно. На мой взгляд, это самый сильный российский менеджер.
– У Газизова был не самый удачный опыт в «Спартаке», который закончился многолетними судебными делёжками. Как считаете, почему у Газизова не получилось в топ-клубе России?
– «Спартак» – тяжёлое место для работы. Самый популярный клуб страны, самый критикуемый болельщиками. Очень сложно там работать, Камилович рискнул. В «Спартаке» бардак длится уже очень много лет. Он был до него и остался после, так что там проблема была далеко не в Газизове.
«Состав «Уфы» против «Спартака» выбирала сама команда. Наверное, это уникальный случай»
– Сейчас Газизов совместно с Гаджи Гаджиевым и Курбаном Бердыевым трудится в Махачкале. Следите ли за этим проектом? Вас Газизов в Махачкалу не звал?
– Конечно, слежу и болею за «Динамо», потому что это наши соседи, народ братский. Я не думал, что проект так быстро вырастет до уровня Премьер-лиги. У меня были сомнения, что такие яркие личности сработаются, но как-то сработались. Опыт даёт о себе знать.
– При Евгении Перевертайло «Уфа» скатилась в подвал таблицы РПЛ. Почему у Евгения не получилось в клубе?
– Не могу сказать точно, потому что именно при нём я пропустил большой период времени из-за травмы. Многое не нравилось коллективу. Например, что он выделял стартовый состав, не уделяя внимания резервистам. Со стороны мне показалось, что команда проседала по «физике» из-за отсутствия беговых нагрузок.
– Самые большие премиальные в «Уфе» на вашей памяти?
– Миллион рублей. Таких матчей было несколько. Например, в сезоне-2014/15, когда команда была на грани вылета, то у нас был сложнейший календарь: «Зенит», «Рубин», «Спартак». Тут тоже нужен авторитет и талант руководителя, он должен уметь убедить вышестоящих товарищей, что так надо. Команда проигрывает – нужно выруливать ситуацию и поднимать мотивацию. «Зениту» против нас требовалось лишь очко, чтобы стать чемпионом. Матч должен был стать для нас домашним, но были проблемы со стадионом. «Зенит» предложил перенести матч в Санкт-Петербург при условии, что нам оплачивают чартер и выручка от билетов тоже пойдёт нам. Мы сыграли вничью, «Зенит» стал чемпионом, а нам это очко помогло остаться.
– Тогда многие заподозрили, что матч мог быть договорным.
– Я, как и каждый футболист на поле, ощущал накал той встречи. Там «договорняком» даже и не пахло. Помню выражение лица Витцеля, когда наш игрок на нём фолил, а реф чудом не поставил 11-метровый. Он мог ставить пенальти, даже по этому эпизоду все было ясно. На поле всё всегда бывает виднее. Если бы была договорённость на ничью, то никто из нас бы не фолил.
– После отставки Перевертайло «Уфа» смогла сохранить место в Премьер-лиге. В решающем матче против «Спартака» вы победили со счетом 3:1. Чем запомнился тот матч?
– Расклад был такой, что мы могли обыграть «Спартак» и всё равно вылететь напрямую. Состав на матч выбирала сама команда. Все знали, кто и что из себя представлял по тренировкам. Наверное, это был уникальный случай в РПЛ. До сих пор помню пламенную речь Вильяма де Оливейры перед игрой на трёх языках, чтобы все иностранцы тоже все поняли.
– Что он сказал?
– Речь была эмоциональной. Он сказал: «Возможно, мы сегодня вылетим, дураков нет, но давайте сыграем, так, чтобы, потом, при встрече друг с другом, нам не было бы стыдно смотреть в глаза, что кто-то убрал ногу, не добежал, не вцепился зубами в соперника, если тебя обыграли».
У него слезились глаза. Эта речь проникла в каждого из нас. Странное чувство, говорят же, что каждая игра это маленькая война. Я нутром чувствовал, что мы идём побеждать. У тебя нет ни боли, ни усталости, ни другой жизни после этого матча. Прошли годы, но я понимаю, что с тем настроем мы бы в тот день обыграли любую команду.
«С Зинченко общались близко, он приглашал нас с Кротовым на Boxing day»
– Трансфер Александра Зинченко из «Уфы» в «Манчестер Сити» – один из самых необычных в истории российского футбола. Когда вы впервые узнали, что этот переход может случится, вы поверили?
– У нас с Саньком были близкие отношения. Он мне был как младший братишка. Я к нему тогда подошёл, спросил про «Манчестер Сити», он ответил: «Да, есть интерес, но это всё со времён игры в юношеской Лиге чемпионов за «Шахтёр». Я до последнего не верил, хоть Зинченко и работящий, профессионал, но не думал, что из «Уфы» можно перейти в «Манчестер Сити». Я видел, как он трудится. Своим отношением и работой он этого заслуживал.
– Вас сильно удивило, что Гвардиола сделал из Зинченко левого защитника? Мы привыкли видеть Александра в центре полузащиты.
– Зинченко выделялся интеллектом футбольным, поэтому я не удивился. Кстати, знаете, кто первым Сашу ставил на эту позицию?
– Кто?
– Перевертайло. Так что Евгений опередил Пепа (смеётся).
– Вы сказали, что относились к Зинченко, как к младшему брату. Как последние события изменили ваши взаимоотношения и поддерживаете ли вы общение?
– У меня к нему не могло ничего поменяться. Мы люди, от которых ничего не зависит, но он принял такую позицию и нам пришлось прекратить общение. Мы достаточно близко общались, он нас с Кротовым даже приглашал на Boxing day. Мы мечтали поехать, но случилось то, что случилось.
– После трансфера Зинченко пошли разговоры о том, что «Уфой» заинтересовался City Football Group, который владеет «Манчестер Сити» и рядом других клубов по всему миру. Что вам об этом известно?
– Просто зная Камилыча, я ничему не удивлялся. Я понимал, что это вполне возможно. В подробности никогда не вдавался.
«У Безденежных заиграл будильник перед матчем «Уфы», Гончаренко отправил Игоря на трибуну»
– Андрей Лунёв очень ярко себя проявил в «Уфе», попал в «Зенит», попробовал себя в «Байере», в Азербайджане, а теперь вратарь московского «Динамо». На ваш взгляд, Андрей – лучший вратарь России сейчас?
– Я думаю, что Андрей – сегодня номер один в России. Это не потому, что он мой друг, а потому что он действительно хорош. Он и ногами хорош, стал надёжнее, набрался опыта в том же «Байере», хоть и практически не играл, но пожил там, а затем здорово проявил себя в «Карабахе». Когда он начинал в «Уфе», старался играть ногами. Занимался он этим исключительно на тренировках. Через пас, низом пробовал выходить из обороны. Он частенько «привозил» на тренировочных занятиях, за что ему периодически «пихали». За это его многие упрекали, потому что в «Уфе» было главное – надёжность. Он отвечал: «Мне всё равно, я хочу играть ногами».
– Виктор Гончаренко возглавил «Уфу» после того, как сезон проработал ассистентом у Леонида Слуцкого в ЦСКА. Спустя полгода сменил Слуцкого и стал уже главным тренером. Что за полгода удалось изменить Виктору Михайловичу в команде?
– По Виктору Михайловичу было сразу видно, что пришёл мужик со стержнем – строгий, но справедливый. Все его уважали, была хорошая атмосфера. Гончаренко мог спокойно выгнать с тренировки любого лидера или заставить бегать круги, если тот портил атмосферу или начинал спорить по каким-то решениям. Так было, например, с Марсиньо. Если история повторяется, то уже бежит вся команда.
– Армейские методы.
– Не знаю, армейские или нет, но метод работал. Не должны амбиции футболистов перевешивать тренировочный процесс. Помню, как в Грозном на предматчевой установке у Игоря Безденежных заиграл будильник. Игорь должен был выйти в старте, но Гончаренко отправил его на трибуну. Мы победили в том матче.
После игры я подошёл: «Михалыч, это же просто будильник. Человек боялся проспать». Он ответил с улыбкой: «Я всё понимаю. Всё нормально, но на установке я видел, что нужно что-то сделать, а когда позвонил будильник, тут у меня и сработал инстинкт». Раз команда выиграла, значит Гончаренко всё сделал правильно.
– Гончаренко добивался больших результатов с БАТЭ, обыгрывал «Баварию» в Лиге чемпионов, затем дважды мадридский «Реал» с ЦСКА. Последние годы вряд ли можно назвать удачными – увольнение из «Краснодара», вылет с «Уралом». Что в карьере Гончаренко пошло не так?
– Не могу сказать, не находясь на месте, но, тем не менее, я считаю Гончаренко одним из лучших специалистов, с которым я работал. Если говорим про ЦСКА, то там всегда были топ-игроки: Игнашевич, Березуцкие, Вернблум. Тут резко всё меняется, полностью команда меняется. Конечно, что-то может не пойти. Зато сейчас заметно те, с кем он работал, выросли и являются лидерами армейцев.
«Семак – человек с огромнейшей буквы. В тренировочном процессе его невозможно ослушаться»
– Одним из таких можно назвать Ивана Облякова, которого вы прекрасно знаете. Каким запомнился Ваня в «Уфе»?
– Ваня – очень простой, очень работящий. Огромное количество черновой работы делает, которой не видно, но одноклубники и тренер это всегда замечают. Я не удивлён его прогрессу. Спокойно к этому отношусь, потому что он постоянно работает. Я помню, как Михалыч взял после Облякова и Дивеева в ЦСКА…
– Как это было?
– Юный Игорь только сыграл пару матчей за «Уфу». У нас были сборы в Испании. Мы только приехали с товарищеского матча, я зашёл к нему в номер и вижу, что он вещи собирает. Спрашиваю: «Ты куда?». Отвечает с улыбкой: «В ЦСКА». Когда он окончательно перешёл, то у нас уже через три дня с ними была товарищеская игра. Дивеев выходит на поле, у него все передачи низом, всё точно, минимум потерь. Я тогда подумал: «Ещё вчера Дивеев был в «Уфе», играл иначе, интересно почему так?».
– Сергей Семак уже шестикратный чемпион России в качестве тренера «Зенита». Каким вы его запомнили в 2017 году, когда Сергей Богданович, практически не имея самостоятельного опыта работы, возглавил «Уфу»?
– Семак – человек с огромной буквы. С огромнейшей. По нему никогда не скажешь, что он столько лет провёл в сборной России, топ-клубах, много раз становился чемпионам, уезжал в «ПСЖ». Богданович – спокойный, скромный, всегда интересуется, как дела в семье, знает имена всех жён игроков, всегда уделяет время и внимание разным бытовым мелочам. После игры выходит, здоровается с семьями игроков. В тренировочном процессе невозможно было как-то ослушаться его, его все уважали.
– Вы застали Семака суровым? Вообще в неприятные моменты, как он себя ведёт?
– Бывали ситуации, но Богданович не срывался и не бросался вещами. У него просто пропадала улыбка и он мог что-то прикрикнуть. Но уже по этим жестам было всё понятно. Если он без улыбки и кричит, то все понимали, что мы делаем что-то не так.
– Почему-то принято заслуги Семака в «Зените» преуменьшать, мол, с такими легионерами любой тренер стал чемпионом. Вы согласны с таким мнением?
– Абсолютно несогласен. Я не думаю, что тот же «Спартак» тратит сильно меньше, чем «Зенит». Семак умеет ладить с людьми, умеет создать правильную атмосферу. Значит, тоже самое можно сказать про Гвардиолу в «Сити». У него ведь тоже одни звёзды. «Челси» тратит огромные деньги, но ни один тренер не может с ними чего-то добиться. Я ещё понимаю, один год или два, но не шесть лет подряд.
«Евсеев не видел меня в составе. Я понимал, что терпеть и ждать его отставки – неправильно»
– В сезоне-2018/19, ставшим для вас последним в составе «Уфы», ваша команда пробилась в отбор Лиги Европы. Чем запомнились матчи против словенского «Домжеле» и «Прогреса» из Люксембурга?
– Запомнилось тем, что я прежде никогда не играл в еврокубках, был дикий ажиотаж, приезжаешь к тем же словенцам, а там раздевалка через дорогу от стадиона. Стадион крохотный, раздевалки тоже. Колхоз. Тоже самое и в Люксембурге, но там хотя бы понятно, что страна поменьше. Другое дело – Глазго.
– Поездка в Глазго против «Рейджерс». Как это было?
– «Айброкс» – один из старейших стадионов Европы. Сразу пропитываешься атмосферой. Болельщики – вау. Они могли аплодировать нам, соперникам своей команды, просто за классно исполненный подкат. Это непередаваемо и запомнилось на всю жизнь.
– Чем-то Стивен Джеррард запомнился?
– Ты смотришь на него и понимаешь, что это легенда мирового футбола. Мне он всегда нравился, как футболист. С ним многие сфотографировались. Я в свою очередь постеснялся.
– Расскажите о своем уходе из «Уфы». С чем это было связано?
– Я стал реже играть, почувствовал в раздевалке, что мои эмоции иссякли. Возможно, влияло, что я не чувствовал поддержки от Вадима Евсеева, тогда я понял, что нужно что-то менять. Евсеев не видел меня в составе, вообще без шансов. Я понимал, что терпеть и ждать его отставки – это неправильно. Мы прилетели в Екатеринбург, тогда же мне позвонили из «Алании» и предложили вернуться домой. Что-то во мне ёкнуло.
– Какой была реакция Газизова?
– Категорично отказался меня отпускать. Затем поговорили ещё раз, и ещё. Мне все говорили: «Куда ты идёшь во Вторую лигу? Непонятно, выйдут они или нет». Я почему-то всё равно был уверен, что у меня в «Алании» всё получится.
– Вы – человек, который неоднократно становился свидетелем смерти и перерождения «Алании». В 2022 году не стало былой «Уфы». Какой была ваша реакция на эти события?
– Очень похожие ощущения. Было больно и обидно, потому что очень много сил, эмоций было отдано этому клубу. «Уфа» – это болельщики, которых не было, когда я только пришёл в клуб. На трибунах были болельщики «Спартака», ЦСКА, других клубов, но своим трудом, результатами мы добились лояльности публики.
Мы прошли путь от второго дивизиона до игры на «Айброкс», от нас футболист уехал к Гвардиоле, игр с нами опасались клубы с несравнимо большим бюджетом и звездными исполнителями. И вдруг кто-то посчитал, что футбол для Башкирии — это что-то маловажное. Было очень больно.
Самое интересное, что в России Уфа остается серьёзным футбольным центром в головах людей. Когда говоришь ФК «Уфа», часто слышишь – конечно, там условия, там большой клуб. Нонсенс.
– Вам сейчас 36 лет. Остались ли у вас еще футбольная цель или мечта, ради которой вы не завершаете карьеру?
– Перед началом этого сезона у меня была дилемма. Я хотел закончить с футболом, но как будто раздваивался. Одна сторона говорила: «Хватит», вторая: «Тогда зачем ты сюда приехал?». Не хочется завершать карьеру на текущей ноте. Мечтаю вернуться с нашей командой в РПЛ. Когда выйду с «Аланией» в Премьер-лигу, и мы проведём матч на своём родном стадионе «Спартак» при наших болельщиках, вот тогда, думаю, можно будет всерьёз задуматься о завершении своего пути как футболиста.
